И один в поле воин

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да потому что ты лыка уже не вяжешь…

— Кто, я⁈

— Свинья! Сам на рифму напросился!

— Драг, заткнись уже, правда! — стали шикать на него остальные. — На вон, пива тебе ещё!

Драговит замолчал, обиженно засопев, но очередную кружку янтарного напитка к себе придвинул охотно.

— Так вот, — продолжил Лодомил, — у нас тут в окрестностях медведь-людоед завёлся! — при этих словах голос бородача задрожал и заметно понизился.

— Да что ты говоришь⁈ — Емельян вдруг сразу почувствовал себя несколько неуютно. — Я так-то один сюда ехал…

— Так и я о чём! — воскликнул Боян. — Потому и спрашивал тебя про темень-то! А ты и не знал, что ль⁈

— Ну, — помялся смущённо Емельян, — мне лишь сказал князь, что Мирослав с Белогором, отцом своим, отправлены им сюда по настойчивым просьбам жителей Залесья, дабы убить одного дикого зверя, что сильно досаждает местному населению. Ну, я думал там, может, кабана какого свирепого или гадюку…

— Ха-ха, кабана или гадюку! Да не, ты что! Белок мы попросили Святослава изловить всех у нас в лесах, белок! — встрял язвительно Драговит.

В таверне раздался громкий, дружный хохот; смеялся весь зал. Емельян густо покраснел.

— Медведь-людоед, значит… Вот оно как! И что, многих уже в лес уволок?

— Да девять человек уже, с весны, — отсмеявшись, уже серьёзно молвил Лодомил. — А уж сколько собак, поросей да коз перетаскал, и не считали! Эх, сами виноваты, разбудили мы нашего шатуна раньше времени! Шёл один из наших, Дивислав, по пятам за лисом, что из амбара повадился курей у него воровать, да ещё и псов своих по его следу пустил. А лис — на то и лис, что не дурак оказался да мимо лежбища-то медвежьего и пробежал! Ну, они и наткнулись на берлогу, где шатун спал. Разбудили, естественно… В общем, Дивислава больше нет с нами, как и пары его собак. Ну а потом ещё облаву неумелую устроили на косолапыча, ранили его в заднюю лапу сильно… Но он порвал при этом двоих наших, а остальные разбежались, — с этими словами Лодомил насмешливо посмотрел на Драговита. — И с тех пор стал шатун хромать сильно на лапу-то покалеченную. И выбора у него теперь нет, кроме как в нашу деревню регулярно захаживать, ибо не жилец он в чащобе, с такой лапой-то! Никого ведь не догонит… Ну и осторожен стал, зараза, до невозможности! Открыто уже не шастает, а приходит по ночам к нам. Тихо приходит! Ладно, если скотину какую домашнюю утащит в лес, так ведь и человеком не побрезгует!..

— Ну и когда терпеть стало совсем невмочь, отправили мы голубя сизого князю Святославу с убедительной просьбой прислать какой-нибудь лихой отряд охотников из Мирграда, дабы избавить нас от этой напасти лютой! — продолжил рассказывать уже Боян. — И вот через пару недель прибывают к нам эти двое, как их там, отец и сын…

— Белогор и Мирослав, — подсказал Емельян.

— Да, они самые! — оживился Боян. — С виду опытные, бывалые. Молчуны к тому же, то есть не особо говорливые… Выслушали лишь Благояра про нашу неудачную облаву да поинтересовались, где последний раз видели шатуна. Переночевали вон наверху в комнате одной, а наутро ни свет ни заря просто ушли в лес. Взяли с собой несколько рогатин странных, ещё какого-то оружия со снаряжением да козлёнка вон у Бажена прикупили. Видимо, для живца… Ну да так и не вернулись ещё до сих пор! Неделя уж прошла, а их всё нет и нет!

— Да потому что порвал их потапыч наш, говорю я вам! — Драговит не унимался.

— Так вы же тут все охотники! — удивлённо воскликнул Емельян. — Чего ж вы своего шатуна всё-таки сами не завалили?

— Гутарят же тебе, что пытались, — хмуро взял слово до сих пор молчавший Благояр. — Только одно дело — капканы на куниц и соболей ставить да по уткам с тетеревами из луков постреливать, и совсем другое — голодный медведь-шатун… Да, Драговит?

— Чего я-то сразу⁈ Все побежали, и я побежал!.. — смурной Драговит угрюмо замолчал, ибо сказать было больше нечего.