И вот Ратибор, умело используя азы маскировки да полученные ещё в детстве охотничьи навыки, ловко, с азартом сновал по рваной шеренге самоуверенных оппонентов, сноровисто делая прорехи в ней всё ширше и ширше. Увлечённые сбором разбросанных по округе денег, шалмахи далеко не сразу сообразили, что происходит; тем часом их ряды продолжали стремительно таять.
— Какого ляда творится⁈ Стоять! — заоравший что есть мочи опытный Улмик первым наконец-то докумекал, что вершится форменное безобразие: его воины один за другим бесшумно и быстро отправляются в преисподнюю к Ахриману. — Все видят своих напарников по оба плеча⁈
Тут-то и подтвердились опасения старого бойца: раздавшийся в ответ нестройный хор голосов явно поредел; десятка три аскеров хитрый русич успел втихушку скосить перед тем, как его задумка была в конце концов раскрыта.
— Я не понял, кто на кого тутова охотится⁈ — огорошенно прошипел себе под нос командир шалмахов, после чего опять громогласно возопил на полчащобы: — Забудьте про золото, бараны! Вы что, не сечёте⁈ Это ловушка! Вас же режут, как ягнят! Немедля сомкнуть ряды! Встали плечом к плечу! Кто ещё за монетой нагнётся, от меня лично топором по заднице схлопочет!.. И отнюдь не обухом!
— Там он! — тем временем истошно заверещал один из загонщиков, румяный аскер средних лет, испуганно указывая булавой в густые заросли фундука, растущие недалече. — Мыбулаю кадык вырвал да сиганул в кусты! Трус! Выходи и бейся, как мужчина! — продолжил надрывно визжать трясущийся от страха ос, впрочем, тут же развернувшийся и помчавший прочь, ибо ему на миг показалось, будто сквозь поросль орешника на него недобро сверкнули чьи-то синие зеницы.
Ратибор тем часом, незаметно прошмыгнув между до сих пор не сомкнувших ряды ослямов, споро догнал убежавшего голосистого «храбреца», буднично вскрыл тому глотку да вернулся назад, зайдя в спину двум десяткам вражин, с помощью чеканов да мечей с небывалым энтузиазмом уничтожавших указанные беглым товарищем ореховые кусты.
«Порезвились и будет; шутки кончились», — буркнул про себя молодой богатырь. В его могучих лапищах сверкнул Ярик; Ратибор, грозно взревев, лихо врубился в растерявшуюся от такого поворота событий кучку шалмахов, принявшись методично разделывать их на окорочка да грудинки. Заросли фундука не остались не отомщёнными; рыжебородый витязь быстро покрошил в мелконарезанную капусту ошарашенных горе-вояк, так и не осознавших, кто здесь на самом деле охотник, а кто — дичь.
Между тем основные силы аскеров, коих убавилось минимум на полтинник с начала облавы, под руководством Улмика сбились-таки в более-менее организованную стаю, вынудив отступить Ратибора вглубь леса. Затем вороги загнали дюжего ратника на верх невысокого, буквально сажени в две высотой взгорья, из основания которого и бил ключом протекающий по чаще родник, образовывающий недалече от места, где выбивался на поверхность, небольшую запруду. Из неё живительная влага уже растекалась парочкой-другой ручейков по окрестностям, обильно орошая окружающую землю.
Тем временем невероятные усилия, затраченные аскерами, дабы заставить Ратибора вскарабкаться поверх горки, дорого обошлись бравым шалмахам; ещё полтора десятка душ осов минимум отправил молодой богатырь в подземелье их Чёрного бога. Сиюминутный успех же знатно окрылил ораву ослямов, загнавших упрямого русича в ловушку; впрочем, подняться за ним наверх дураков не нашлось, окромя самого первого несчастливца; через миг его голова, обильно брызгая кровушкой, лениво скатилась с одного из валунов, образовывающих каменную гряду. Следом вниз рухнуло и обезглавленное тело.
— Не лезть за ним, коли жизнь дорога! — поспешно рявкнул старый Улмик. — Кликните лучше сюда арбалетчиков; пущай варвара в дикобраза превратят!
Но Ратибор, ясное дело, безропотно ждать подхода стрелков не собирался. Разбежавшись, он в отчаянном прыжке сиганул с верхотуры прямо в толпу огорошенных аскеров. Ярик в его руках споро замелькал по кругу, задорно насвистывая смертельную песнь врагам огневолосого исполина. На пару минут случилась плотная мясорубка, стоившая осам ещё трёх десятков бойцов, после чего рыжекудрому русичу, раненному в этой сече клевцом в левую бочину, удалось пробиться сквозь отнюдь не монолитный строй стражей и затем помчаться вглубь леса. Прямиком к Багряным топям. Следом за Ратибором, по оставляемым им кровавым отметинам, злобно гогоча, понеслась и толпа его ворогов.
Между тем чуть оторвавшийся от погони Ратибор ступил на болотистую почву. Срезав из-под ближайшего пня добрый лист фиолетово-зелёного подорожника, зачастую используемого простым людом в час крайней нужды, когда необходимо быстро остановить кровь, молодой богатырь несколько раз облизал, обильно смачивая слюной, внутреннюю поверхность растения, после чего приложил целебный листок к ране на боку. Пусть и не слишком глубокой, но довольно неприятной. В первую очередь своим, достаточно сильным кровотечением. А также сломанными как минимум парочкой рёбер. Бесследно для дюжего ратника лютое побоище не обошлось; вот знатно зацепили и его. Это не считая, конечно, многочисленных мелких сечек; на них раненый русич по старой привычке просто не обращал внимания.
Ратибор, чуть отдышавшись, двинулся дальше; устраивать долгий передых он себе позволить не мог; раздающиеся всё ближе возбуждённые голоса сообщили ему о том, что погоня приближалась. И вот могучий великан, зажимая ладонью с подорожником рваную рану на боку, поспешил туда, где уже был сегодня; а именно — на клочок знакомой суши на краю болота. До последнего рус не хотел вести к обители лешего вражеских воинов, но аскеры оставили чемпиону Кузгара весьма скудный выбор: либо пёхать к Багряным топям, либо отправиться в чертоги к Перуну. С праздным застольем у Громовержца Ратибор решил повременить, ибо не все ещё дела завершены в этой жизни; не все долги возвращены; не все противники повержены.
Тем временем прошло уже пару часов с начала охоты, не меньше. Время было уж давно за полдень; солнце потихоньку стало скатываться к горизонту. Молодой богатырь, добравшийся, наконец, куда хотел, отбросил в сторону окровавленный лист целебного растения, взял рукоять булатного братишки в обе лапы, развернулся и немедленно принял очередной бой, ибо на него тут же рьяно кинулись первые из преследователей; среди них, как и предполагал Ратибор, имелись весьма неплохие следопыты, безошибочно вышедшие на переставшего петлять да скрываться рыжегривого гиганта.
Сталь звякнула о сталь, вышибая снопы искр и оставляя на клинках добрые зазубрины; загнанный берсерк парировал не очень умелый выпад первого бросившегося на него худощавого осляма, ответным ударом вскрывая тому грудину. Второй ос оказался разрублен от плеча до пояса; третьему нападавшему голубоглазый рус отсёк руку по локоть. Громко визжа, искалеченный воитель, с мигом помутившимся от адской боли рассудком, понёсся незнамо куда, совершенно ничего не разбирая перед собой. Короткий забег однорукого стражника закончился для него весьма печально, ибо он бултыхнулся аккурат в болотную жижицу, жадно и стремительно засосавшую невезучего страдальца.
Тем часом выныривающие из лесных зарослей вражины принялись лавинообразно прыгать на вставшего спиной к болоту, вросшего в землю Ратибора; отступать ему было некуда.
— Русич сам себя загнал в ловушку! Валим этого вепря! Наверняка за его башку кучу злата сверх жалования накинут! — радостно воскликнул один из нападавших, Казылак, жилистый ватажник средних лет. Впрочем, улыбка крикуна значительно померкла после того, как добрый булат лихо вспорол ему брюхо. Судорожно пытаясь не дать вывалиться своим кишкам наружу, скривившийся от страшной боли Казылак тотчас осознал, что маячившая в сладких грёзах денежная награда становится недосягаемой, словно журавль в небе, неторопливо проплывая мимо. А следом и его жизнь споро уходит сквозь окровавленные пальцы, всё лихорадочно пытающиеся запихнуть внутренности назад в брюшную полость.
И всё же шалмахов было слишком много. Около ста пятидесяти носов супротив одного раненого, порядком уже измотанного богатыря; торжествующе визжа, улюлюкающие аскеры накатывали волнами на угрюмо скалящегося в ответ Ратибора, перед которым вполне явственно замаячил небесный чертог Сварога; вот длинный-предлинный, ломящийся от медовухи и кушаний дубовый стол, коему не видно ни начала, ни конца; за ним чинно восседают все его знакомцы, друзья и родные, давно уж заждавшиеся рыжебородого витязя. Там и Марфа с Буреславом и Властой, и князь Святослав, и Яромир с Мирославом, на пару с орлиным воеводой Светозаром поднимающие чарки во славу богов. А вон, чуть дальше, и Емеля со Златкой, Жилька, Перенега, Добролюб…
«Обождите-ка ещё малёха, други! — порывисто тряхнув рыжей гривой и тем самым сгоняя внезапно накатившее наваждение, мрачно процедил про себя Ратибор, разрубая пополам очередного, пытающегося его достать пикой ворога. — Занят я чутка, не ясно, что ль⁈ А погулять успеется!»
И Ратибор, сжав зубы, всё продолжал рубить, колоть и резать, буквально пачками складывая бросающихся на него ослямов. Но вот стражники, осознав, что наскоком могучего варвара свалить не выходит, сменили тактику, сдав скопом назад: и тут же первое копьё, вылетевшее из толпы беснующихся перед ним вражин, царапнуло рыжегривого гиганта по щеке. Второе и третье он отбил палашом, от четвёртого уклонился, а вот пятое вонзилось огнекудрому великану в правое плечо, пронзило его насквозь и вышло наконечником со стороны лопатки. Следом знакомо тренькнула тетива арбалета, и короткий болт смачно впился израненному витязю в левую ляжку, чиркнул по бедренной кости и глубоко застрял в мясе.
ebooksa