– Конечно нет, – согласился Сирил, – но тут нет ничего невежливого, потому что я просто задал вам вопрос. Судя по всему, – тут в его глазах что-то блеснуло, – я занял место где-то рядом с дождливыми днями и рубцом.
– Что?
– Рубец и дождливые дни. Если мне не изменяет память, это единственные вещи, которые вы не любите.
Девушка засмеялась.
– Вот! Я же знала, что вы мне понравитесь, если только заговорите, – просияла она. – Давайте больше не будем об этом. Поиграйте мне, пожалуйста. Вы обещали сыграть мне «Молитву девы».
Сирил застыл на месте.
– Простите, но вы ошибаетесь, – холодно ответил он. – Я не играю «Молитву девы».
– Жалко! Я ее так люблю! Но вы играете много чего другого. Я немного слышала, а мистер Бертрам говорит, что вы выступаете на всяких концертах.
– Правда? – Сирил приподнял брови.
– Конечно! Мистер Сирил, почему вы снова такой тихий и угрюмый? – улыбнулась Билли. – Знаете, что? Мне кажется, что у вас «нервы»!
Голос Билли звучал так трагично, что Сирил рассмеялся.
– Возможно, мисс Билли.
– Прямо как у мисс Летти?
– Я не знаком с этой дамой.
– Ха! А из вас бы получилась отличная пара, – вдруг воскликнула Билли, – нет, правда! Вы же тоже хотите, чтобы все люди ходили на цыпочках и говорили шепотом?
– Ну, пожалуй, иногда.
Девушка вскочила и тяжело вздохнула.
– Тогда я пойду, но приду еще раз! – Она помедлила, а потом подошла к пианино. – Как бы я хотела на нем сыграть.
Сирил вздрогнул. Он мог себе представить, что бы играла Билли. А он не любил ни регтайма [3], ни кекуока [4].
– Вы играете? – принужденно спросил он.