Верхолет свечой пошел вверх — перед ними был высокий мост. Аппарат при этом оставался в горизонтальном положении; лебедочная тележка, двигающаяся наверху по поводковым рельсам, равномерно выбрала четыре тонких — таких тонких, что и не видны глазу — поводка.
На протяжении нескольких веков использование летательных аппаратов в городе Йобе было запрещено полностью, потом разрешили использование верхолетов, но после одной-двух катастроф, которые привели к разрушению нескольких видных зданий и важных мостов, связывающих одну сторону пещеры с другой, власти пошли на компромисс: разрешили использовать верхолеты на поводке, закрепленном в потолочном рельсе и управляемом автоматически.
— Лучшие джхлупианские корабли находятся в джхлупианском военном флоте, — сказал лейтенант. — Мы хотим, чтобы так оно и оставалось. Чтобы гражданские корабли не могли нас обгонять. Иначе возможны неприятные последствия. Большинство лиц в правительстве придерживаются этой политики.
— Разве сичультианцы продают свои корабли менее развитым цивилизациям? — спросил Ксингре.
— Я заплачу вам очень хорошие деньги, — сказал Вепперс. Он повернулся от Ксингре к лейтенанту. — Очень хорошие. Вы даже можете снять с корабля оружие. Меня интересует только скорость.
— Корабли Культуры еще быстроходнее, господин Вепперс, — сказал Джаскен.
Вепперс смерил его холодным взглядом.
— Правда?
— Некоторые — да, — сказал лейтенант.
— И сколько может стоить такой корабль, как «Укалегон»? — спросил Джаскен у лейтенанта. — Если бы он продавался?
— Невозможно сказать, — ответил офицер.
— Вы должны знать, сколько они стоят, — сказал Вепперс. — Вы должны их оценивать, верстать бюджет в зависимости от того, сколько их можно построить, сколько содержать.
— Реалистичная цена может превышать весь валовой национальный продукт Сичультианского Энаблемента, — сказал Ксингре.
Вепперс улыбнулся.
— Сомневаюсь.
Ксингре произвел звук, похожий на смешок.
— И тем не менее.
— А кроме того, — сказал лейтенант, — есть договоры, которые нужно соблюдать.
Вепперс обменялся взглядами с Джаскеном.
— Ну, конечно, есть.