— Надюш, а у кого-нибудь в отделении сегодня день рождения был? — спрашиваю вдруг.
— Нет вроде, — старшая медсестра с удивлением пожимает плечами. — А зачем тебе?
— Сама не знаю, — бурчу себе под нос и, махнув ей рукой, отправляюсь в ординаторскую.
Спустя пять минут Надя притаскивает мне одеяло с подушкой и пару таблеток в блистере.
— На вот, держи. И воды побольше!
— Да уж знаю, — киваю ей. — Спасибо, Надюш, иди уже домой. Кто сегодня дежурным?
— Ираида, — фыркает Надя.
— А-а, вот чего так тихо, — хмыкаю, — и давно она уже спит?
— Как на дежурство заступила, по расписанию.
— Ну и хрен с ней, пусть дрыхнет, — подхватываю свёрнутое постельное, — я сама уже точно никуда не уйду. И вот что, Надя… — задумываюсь, — завтра плановая у Шевренкова, а его хирург, — хмыкаю, — будет в состоянии нестояния. У пациента аллергии ни на что нет?
— Нет, — Надя хмурится.
— Не может быть, — говорю медленно и многозначительно, — у него совершенно точно на что-то аллергия! И пока мы не выясним, на что, операцию проводить нельзя!
— Ах, да-да-да, я вспомнила, он вчера жаловался на какой-то зуд! Точнее, не он, но медсестра перепутала, вот ведь дурочки, а с другой стороны, что с них взять, по две на весь этаж, — понимающе тянет Надя.
— Вот-вот, — киваю удовлетворённо. — Так что нам придётся перенести операцию до выяснения всех обстоятельств.
Старшая медсестра кивает, и мы с ней обмениваемся понимающими взглядами.
— Давай, иди уже, ухаживай за начальством, — ехидно говорит Надя.
— Надежда! — произношу с угрозой.
— Да ладно, что ты, не знаешь меня? Мы с тобой этим вдвоём теперь повязаны, так что я могила.
— Втроём мы повязаны, — шепчу недовольно, подходя к кабинету, — третьим будет вон… алкоголик недоделанный!
Захожу в кабинет, тщательно заперев за собой дверь, складываю на стол подушку с одеялом, открываю нараспашку окно и оборачиваюсь к мужчине, лежащему на диване.