— Ты сама мне говорила, — он легко касается моих губ.
— Когда и где?
— Вон там, — машет головой в сторону стены, — вчера.
Смутно вспоминаю, что действительно что-то такое лепетала, но…
— Я была в состоянии аффекта, — сдаваться не собираюсь.
— Ну, значит, придётся опять тебя до него довести, — прижимается губами к ямочке между ключиц, и мне сразу становится тяжело дышать.
— Я вообще-то по делу пришла, — пытаюсь отстраниться.
— Отлично. Докладывайте, какое у вас дело, старший ординатор, — он стягивает ворот рубашки на сторону, обнажая плечо, и прокладывает к нему дорожку поцелуев.
Запускаю пальцы ему в волосы, потому что… дело? Какое дело?
— М-м, я… мы… собирались поужинать, — выговариваю с трудом, потому что чьи-то руки уже пробрались под одежду и даже под бельё, и теперь поглаживают и сжимают грудь.
— Мой ужин уже тут, — одна рука ныряет мне за пояс штанов, и я ахаю, не сдержавшись.
— Никита! Ну не здесь же…
— Почему нет? — он улыбается, а его пальцы находят какую-то такую точку, что мне вдруг становится на всё плевать, и я сама склоняюсь к его губам.
— Ты сумасшедший!
— Не отрицаю, — отвечает сдавленно и с силой прижимается ко мне, заставив приглушённо застонать, — я сошёл с ума! От тебя!
Нас обоих охватывает такое нетерпение, что мы даже толком не раздеваемся. Я так и остаюсь сверху на нём, но это не мешает ему двигаться. Вот только когда я чувствую, что до пика остаётся совсем чуть-чуть, мужчина вдруг замирает, крепко прижав меня к себе.
— Скажи, что моя!
— О, боже, Никита, ну пожалуйста! — я на грани и даже почти не слышу, что он от меня хочет.
— Скажи! Что! Моя! — он тоже явно с трудом сдерживается, но продолжает крепко держать за талию и бёдра, не давая пошевелиться.
— Твоя, — выдыхаю, и это окончательно срывает нам обоим крышу.