Мсье Роше бросил резкий взгляд на Женю:
– И когда только успели? Парень из костюма своего похоронного не вылезает, постоянно в пиджаке ходит. И зимой, и летом.
Короткий рукав светлого поло контрастировал со смуглой кожей. Эдуар крепко сжимал руль, так что ткань натянулась в районе бицепса, демонстрируя красивый рельеф плеча. Культуристом мсье Роше не был, однако в нём чувствовалась сила, которая уже была проверена на практике. Второй раз за день на Женю обрушились воспоминания о том, как он нёс её к отелю, как пахло от его рубашки, как билось его сердце под ладонью. Нахлынули внезапно и не вовремя. Щёки опалило жаром, и Женя поспешила отвернуться.
– Я задал неудобный вопрос, мадам Арно? – сухо прозвучал голос Роше.
– Что? – не поняла она.
– Вы покраснели.
– А… я… просто…
– Должен вас предостеречь. Мадам Фурье весьма придирчива к пассиям сына.
В салоне воцарилось молчание, и только спустя пару минут Женя наконец осознала, к каким выводам пришёл Эдуар.
– Да нет же! Господи, не набиваюсь я в пассии к Люку! Я же вам говорила, что вообще не стремлюсь к отношениям.
– И какие же у вас тогда жизненные цели?
Женя начала с классических формулировок, что должна сперва встать на ноги, обрести независимость… А дальше её словно прорвало, и она, слово за слово, вдруг вывалила на Эдуара сокращённую историю своего побега.
– У меня, конечно, не красный диплом, но всё же! А он уборщицей меня устроил к какому-то извращенцу, который просил называть его «дядя Лео», представляете? – Женю перекосило при этом воспоминании, а потом она томно произнесла по-русски: – Дядя Ле-е-ео.
– Красиво звучит. А скажи-ка теперь «Эдуа-а-ар».
– Эдуар! – возмущённо воскликнула она.
– М-да. Не очень красиво. Надо бы ещё потренироваться. Попробуй чуть снизить тональность и лёгкой хрипотцы добавь…
– Мсье Роше! Я вам вообще-то душу изливаю, а вы!..
Она в который раз отвернулась к окну и обнаружила очертания замка, ставшего почти родным. Башни «Шато Д’Эпин» отчётливо выделялись на фоне сумеречного неба.