— Метки на шее жён иха? — подсказал Луин.
Я поперхнулась остатком фразы и подавилась. Целитель погладил меня по спине, помогая справиться с приступом кашля.
— Ты забываешь одну простую вещь, Роза, — мягко сказал он. — Здесь другая звёздная система, отличающаяся от вашей. Другие законы, которые могут не действовать там. А то, что работает на Земле, может исчезнуть на Луниане или Сусайе.
— К чему ты ведёшь? — нахмурилась я.
— Ты уже не землянка, Роза, — подавшись ко мне, прошипел он. Пронизывая взглядом, в котором смешалось восхищение и исследовательская жажда, припечатал: — Но и здесь ты чужая. Приняв кровь дракона, ты изменилась… Как бы сказали ваши учёные? На молекулярном уровне.
— Стала истинной лини, — вспоминая слова Расах, согласилась я.
— Нет, — усмехнувшись, он покачал головой. — Это лишь часть правды. Или ты забыла, как открывала порталы и метала ингары, будто была магом Луниана?
— Не забыла, — сухо ответила я. — И что? Хочешь сказать, что я иха и лини в одной землянке?
Он заливисто расхохотался. Утерев выступившую от смеха слезу, покачал головой:
— Ты мне нравишься, Роза! С тобой не соскучишься.
— Да с тобой тоже, — саркастично фыркнула я и, поймав его масленый взгляд, торопливо добавила: — Но ты мне не нравишься. Совершенно!
— Ненавидишь меня? — в его словах неожиданно мелькнула горечь.
— Как ни странно, уже нет, — честно ответила я. — Когда я думала, что убила тебя, то пожалела о содеянном. И ненависть ушла.
— Оказывается, умирать полезно, — оскалился он. А потом подался ко мне и быстро проговорил: — Принимая магию иха, ты становишься истинной парой иха. Вдыхая сорей, превращаешься в настоящую дочь Сусайи. Каждая ипостась — лишь одна грань правды, которую ты ищешь не там. Ты смотришь на мир, а надо было заглянуть в себя.
— Не говори загадками! — ощущая, как быстро забилось моё сердце, потребовала я.
Он отстранился и, окинув меня насмешливым взглядом, произнёс:
— Ты сосуд, Роза!
Глава 36
«Хоть горшком обзови, только в печь не ставь», — часто говорила моя дорогая подруга.
Миранда сейчас очень далеко, и вряд ли нам суждено ещё раз увидеться, поэтому вспоминать о ней так тоскливо и тепло одновременно. Та жизнь в прошлом. И этого не изменить. Бессонные ночи у постели Доминика. Насыщенные дни, проведённые в лаборатории. Слёзы бессилия к крохотной комнатушке.