- Но ваши коллеги…точнее…э…друзья… Многие из них куда крупней апостолов…более развиты физически…
- Ну, слегка подкачай апостолов. Я, кстати, тоже не такой дохляк, как Иисус, да простит меня Господь. Учитывай это. Ты скопируй всё в точности, как на картине Леонардо: шмотки, позы, антураж, предметы, цвета, бля… Но чтоб вместо них – мы.
- А кто же Иуда? – спросил Копчик.
- Грамотный и своевременный вопрос, - криминальный авторитет протянул маленькую фотокарточку. – Иудой изобрази вот этого пассажира. Он - пусть земля ему будет пухом – прекрасно подходит для этой композиции.
Закончив картину, Пахом не поставил в углу свои инициалы, как это делал обычно. Он вполне разборчиво подписал: Митрофан Алмазов.
Дружкам криминального авторитета картина понравилась. Во всяком случае, скоро к Пахому явился один из апостолов и попросил изобразить свою любовницу в образе Моны Лизы.
Копчик потребовал за работу двадцать пять тысяч. А по окончании снова подписался как Митрофан Алмазов.
Заказы посыпались один за другим. Главы финансовых компаний, банкиры, спортсмены, звёзды шоу-бизнеса и политики желали видеть себя Македонским, Цезарем, Наполеоном… Иногда заказывали картины для своих врагов. К примеру, лидер коммунистической партии заказал точную копию известной картины «Боярыню Морозову везут на казнь». На копии боярыня удивительным образом была похожа на ярую противницу коммунистической идеологии.
Митрофан Алмазов быстро и надолго вошёл в моду.
Многие художники подхватили его направление, но Алмазов был первым и до сих пор оставался лучшим.
Глава 11
Через двадцать минут я был в огромной и светлой мастерской художника.
Между прочим, я слышал, будто те, кто знал Пахома Копчика до того, как он стал Митрофаном Алмазовым, теперь называют его «Алмазный Копчик». Естественно, я себе такого панибратства позволить не мог.
- Великий Митрофан Алмазов! – я приподнял козырёк своей фуражки. – Снимаю шляпу перед вашим гением. К слову сказать, я и сам художник. С отличием окончил ВХУТЕМАС. Сейчас вынашиваю идею написания картины «Запорожские скинхеды пишут электронное письмо Бараку Обаме».
Алмазов слушал меня с лёгкой улыбкой на устах. Низенький и тщедушный, он, тем не менее, производил впечатление спокойного и уверенного в себе человека. На нём были потёртые джинсы и джинсовая рубашка.
В мастерской бесшумно работали кондиционеры. Приятная прохлада пьянила и расслабляла.
- А вы и вправду похожи на Остапа Бендера, - сказал Алмазов. – Во всяком случае, на такого, каким я его представлял.
- Я похож на своего отца!
- Вот как?
- Да, так уж вышло. Я сын Аркадия Романова.