— Я знаю, — осторожно сказал я. — Но закон никто не отменял.
— Тогда дай показания в суде от моего имени и подай апелляцию, чтобы отменить необходимость в опекуне.
Эта мысль приходила мне в голову, но я никак не мог отказаться от своей последней крупицы контроля в этих отношениях — только не тогда, когда она продолжала отвергать нас.
— Это к лучшему, — сказал я ей своим самым успокаивающим голосом.
Слезы выступили в уголках ее глаз, угрожая пролиться.
— Каждый раз, когда я спорила с твоим отцом, он вслух размышлял, будет ли «к лучшему» вернуть меня в лечебницу. До сих пор я не понимала, что это была скрытая угроза за то, что я ему противоречила. — Ее нижняя губа задрожала. — П-пожалуйста, Ксандер. Я не хочу снова так жить, постоянно задаваясь вопросом, не нахожусь ли я в одном неверном шаге от того, чтобы оказаться взаперти.
— Я никогда так с тобой не поступлю, — поклялся я.
Она покачала головой.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Джордан…
— Единственное, чего я хочу, — это свободы, — пробормотала она, опустив голову с побежденным видом.
Закрыв глаза, я разочарованно выдохнул. Наконец-то она была там, где я хотел её видеть. Единственным способом сохранить спокойствие была гарантия того, что она останется рядом со мной.
— Мы поговорим об этом позже. А сейчас собирайся, потому что я не уйду без тебя.
Джордан не пошевелилась.
Разъяренный, я сорвал с нее простыню, обнажив идеальную пару аппетитных сисек. Тиканье часов было единственным, что удерживало меня от того, чтобы наброситься на нее.
Джордан возмущенно пискнула, когда я стащил ее с кровати и понес в ванную. Там я осторожно опустил ее на пол душа и повернул ручку. Она вскрикнула и выругалась, когда на нее полилась холодная вода.
— Что ты делаешь? — закричала она. — Ты с ума сошел!
— Семнадцать минут, — объявил я через плечо, выходя из ванной, бросив последний сожалеющий взгляд на ее прекрасное тело.
— Хоккейные зайки не допускаются на тренировку без приглашения. У Вас есть приглашение от кого-то из игроков? Если нет, тогда Вам нужно уйти.