– Шалею, – с неожиданной иронией согласился он. – И у меня нет слов.
– У меня тоже слова закончились, – поспешно поддакнула я, – только больше не отправляй меня в холл к гостевой стойке.
– Зачем, ради бога?
– За словарем. Слова подобрать.
Некоторое время Филипп помолчал и вдруг вздохнул:
– Иди-ка ко мне, моя дорогая супруга. – Он действительно вознамерился перетянуть меня на свою половину, видимо, чтобы обнять, но остановился: – Хотя не надо ко мне. Здесь помойка.
– Иди ты ко мне! – быстро предложила я и шустренько откатилась на край. – Здесь еще много места, даже больше, чем на моей кровати в пансионе, а там-то, поверь, койки были узкие! Вдвоем тесно. Не то чтобы в пансионе я спала с кем-то вдвоем…
Одарив меня насмешливым взглядом, Филипп аккуратно передвинулся на мою половину. Он пристроил голову на мою подушку, а потом требовательным и определенно отработанным жестом прижал спиной к своей груди. У меня неожиданно случилось головокружение: комната поплыла перед глазами, и пришлось крепко зажмуриться. Иначе возникало ощущение, что нас качает на волнах в каюте хлипкого суденышка.
Некоторое время мы лежали в освещенной комнате, где в полную яркость разгорелись все магические светильники: люстра на потолке, четыре ночника на стенах и лампа на столике. Филипп не шевелился, дышал спокойно и размеренно, но я притаилась, каждым изгибом ощущая его крепкое твердое тело. Теплая ладонь мужа, лежащая у меня на животе, словно жглась через тонкую ночную сорочку, как наполненный раскаленными углями утюг.
– Тереза, – тихо проговорил Филипп мне в затылок.
– Да? – тоненьким голосом прошептала я.
– Ты потушишь наконец свет?
– Да-да! Немедленно потушу.
Пошевелившись, я вытащила из-под подушки порядком затекшую руку и пронзительно хлопнула в ладоши. Комната погрузилась в темноту.
– Ты еще злишься? – тихо спросила я.
– Спокойной ночи, – отозвался он.
– Да или нет?
– Леди Торн, позвольте пережить эту ночь в тишине, – скомандовал он.
Словно издеваясь, в корзинке заскребся леймар. Звереныш как бы тонко намекнул, что тишина этой ночью понятие весьма относительное.
В конечном итоге я пригрелась в уютных мужниных объятиях, перестала мечтать о разных глупостях и провалилась в глубокий сон. И все глупости – да просто чудовищная чушь! – происходили уже в нем. Сначала мы жарко целовались. Филипп страстно сдирал с меня кружевную сорочку. Дурацкая вещица все время цеплялась за плечо, трещала по швам и не слезала. Я же пыталась жестом фокусника сдернуть с его бедер полотенце, но оно точно бы оказалось приколочено к бедрам гвоздями.
ebooksa