Бедовый месяц

Филипп мастерски оборвал неприятный разговор на такой нервной ноте, что невольно возникало дурацкое ощущение, будто меня поставили на край пропасти и заставили гадать, в какую сторону подует ветер. Толкнет в спину и опрокинет с высоты или наоборот.

Есть, понятно, уже не хотелось, и от одного вида остывшего яичного рулета к горлу подступал ком.

– Хочешь развестись? – уронила я.

– Как ты думаешь?

Мы встретились глазами. Неожиданно я осознала, что меня ужасно раздражает его манера отвечать вопросом на вопрос. Филипп словно предлагал вынести самой себе приговор и, желательно, привести его в исполнение, а он, прихлебывая крепкий черный кофе с одной ложкой сахара, проследит за бесславным финалом.

Стараясь потянуть время, я налила из фарфорового чайника слишком настоявшийся потемневший чай, наверняка на вкус страшную горечь. Из узкого горлышка выскочила пара размокших васильковых лепестков и принялась плавать на поверхности.

– Хорошо, – вздохнула я, – давай разведемся без шума. Полагаю, наш брак окажется самым стремительным в истории всего рода Торнов.

– Считаешь это хорошей идеей, Тереза? Родовое поместье Вудстоков останется за мной, – напомнил он условия договора.

– Надеюсь, ты его восстановишь. – Стараясь выглядеть равнодушной, я дернула плечом. – Я все равно буду в плюсе. В договоре ты был более чем щедр, когда назначал компенсацию, если развод случится не из-за измены с моей стороны. Мы оба знаем, что я не изменяла тебе даже с тобой – супружеский долг мы не отдали, и из нашего брака я выйду довольно обеспеченной девицей. Хоть заново замуж выходи.

– Тереза. – Он почесал бровь.

– Да?

– Ты меня дразнишь?

– Ни в коем случае! Как бы я посмела на грани развода? – с невозмутимым видом соврала я. – Просто мысли вслух.

– Ясно.

С непроницаемой миной Филипп вытащил из петличек рукавов запонки. Аккуратно пристроив их возле тарелки, он поднялся и преспокойно начал расстегивать пуговицы на рубашке. С возрастающим недоумением я следила за этим внезапным разоблачением.

– Филипп, ты что делаешь?

– Раздеваюсь, – подсказал он очевидную нам обоим вещь.

Не понимаю, ей-богу, как словесная дуэль привела к такому непредсказуемому результату?

– Я вижу, но зачем?

– Ненавижу ходить в должниках.