Но последним-то у меня был леймар, потом я поумнела. Сейчас он старенький и счастливо обитает в клетке. В кабинете у мужа.
– Я уже договорился с одноклассником, – уверил сын. – Завтра он его заберет. Вы вообще ничего не узнали бы, но дракон сбежал.
– И?
– И я его не нашел. – Филипп-младший развел руками. – Все комнаты проверил.
Другими словами, у нас осталось меньше часа до прибытия высокой гостьи, а по дому бродило неизвестное существо.
– Папе сказал? – Подскочив с пуфика, я подхватила длинное вечернее платье, чтобы случайно не наступить на кружево и не отодрать подол. – Быстро к нему! Он поможет искать.
– Дорогая матушка! – Филипп резко выставил вперед руку, и от изумления я остолбенела. – Давайте не будем в этот важный вечер беспокоить нашего уважаемого отца.
– Филипп Торн-младший! – в сердцах рыкнула я. – Забыл, что сказал твой отец, когда неделю назад ты притащил в дом пса размером с лошадь?
– Что я пошел в тебя? – уточнил он, рассматривая меня ясными и честными папиными глазами.
– Кроме этого, – проворчала я.
– Что надо любить братьев наших меньших?
– Что ты можешь любить братьев наших меньших, но отправишься на каникулах на драконью ферму, если приведешь хоть одно блохастое существо в дом! – напомнила я.
– Но ведь драконы не блохастые, – не понял он суть претензии, ведь озвученный запрет нарушен не был.
– И сейчас я склонна согласиться с отцом!
Стуча каблуками по паркету, через супружескую спальню я ринулась в гардеробную мужа. Мимо большой кровати, длинного комода, уставленного портретными карточками нашей семьи, фонарика из Энтила, висящего над каминной полкой на оленьих рогах. Красота переместилась сюда после переезда тетушки и дядюшки в восстановленное шесть лет назад поместье Вудстоков.
Сын топал следом. Надеюсь, преисполненный раскаяния за то, что подвел уважаемых родителей под монастырь. Давненько репутация достойной семьи Торнов не подвергалась такому риску! Драки в школе вообще не в счет.
Муж стоял перед зеркалом и как раз вставлял в петельку на лацкане смокинга значок Женского клуба защиты вымирающих тварей. Вообще-то, наше общество давно распалось. Как первому мужчине (моему супругу) торжественно вручили значок, так и распалось. Полагаю, что для Филиппа значок был ироничным символом, как один человек может развалить целую организацию! При этом не совершая вообще никаких телодвижений.
За эти годы в темных волосах мужа появились седые пряди. Он раздался в плечах и в поясе, как и положено хорошему семьянину, но вокруг него по-прежнему бурлила энергия, заставляющая чужих людей цепенеть. И мы по-прежнему были влюблены, как в медовый месяц.
Филипп-старший перевел на нас предупреждающий, хмурый взгляд и покачал головой. Мол, не смейте говорить, что вам очень жаль. Я выразительно кивнула сыну.
– Глубокоуважаемый отец… – неожиданно начал он.