Бедовый месяц

Люди проходили мимо нас, даже не стараясь спрятать улыбки.

– Смотрите, вы его пугаете! – охнула я. – Зачем вы его треплете?

– Я его?!

– Между прочим, на вас вскарабкался вымирающий вид магических тварей.

– И что?

– Гордитесь! – Я протянула руки к трясущемся зверю и просюсюкала: – Иди ко мне, малыш.

– Нет уж! – Филипп отодвинул зверька подальше. – Пусть эта дикая белка вымирает у стражей.

– Не белка, а леймар. Какой он вам дикий? Даже не вырывается.

– Конечно, ведь я держу его за шкирку.

– Дайте! – рявкнула я тем самым тоном, которым приказывала Клементине спрятать дурацкие булочки.

Леймар уронил пирожок. Муж уронил челюсть. Зверь в прямом смысле, супруг – в фигуральном. Мина у Филиппа была выразительной, и обе изогнутые брови тоже весьма красноречивы. Видимо, не хватило одной, чтобы выказать степень удивления. Посмотришь и решишь, что на него никто и никогда не рявкал.

Пока впервые обруганный аристократ пытался оценить, насколько ему по вкусу подобный опыт в семейной жизни, я подхватила зверька на руки. Тот доверчиво уткнулся мне в плащ черной острой мордочкой, вцепился четырехпалыми лапками в ткань и принялся активно дрожать.

– Давайте отнесем его в участок, – наконец решил муж остаться миролюбивым и указал нужное направление. – Уверен, они найдут хозяина.

Я придержала язык и не стала уточнять, откуда Филиппу Торну знать, где в маленькой деревне участок стражей. Но главное, при каких обстоятельствах он выяснил место их обитания… в смысле, службы.

Мохнатый комок крепко прижимался к груди. Хвост доверчиво обернулся вокруг руки. Как такое нежное, слабое существо оставить на попечение стражей?

– Филипп, вы никогда не хотели домашнего питомца?

– Нет, – мигом разгадав, к чему идет разговор, отозвался он.

– Какой вы, оказывается, черствый человек. А с виду-то сразу и не скажешь.

Он резко остановился и почти с восхищением посмотрел на меня сверху вниз:

– Дорогая супруга, вы пытаетесь мной манипулировать?