— Почему не реагируют стражи порядка? — указал я на двоих в униформе с поблескивающими магией дубинками. Они откровенно лентяйничали и косились иногда в мою сторону, совершенно не собираясь реагировать на совершающееся прямо у них на глазах преступление.
— Да, бесполезно это, — ответил Жорик. — Они в доле.
— Купили их? — я поразился услышанному.
— Ну да, торчат для вида, — ответил водитель.
В это время первый ударил старика ногой, и тот заскулил. Зря он это сделал. Неуловимое движение, и лук в моей руке, а затем и стрела на привычно зазвеневшей тетиве. Выстрел глушилкой, и первый падает без сознания.
— Ну что, погнали. Больше у этого пердуна брать нече… — второй замер с двумя мешками в руках и успел лишь от изумления открыть рот, даже не пытаясь выхватить из-за пояса арбалет. Глухой стук, и ещё один с лёгким сотрясением и клеймом бабочки на лбу упал без сознания.
— Дедушка, вставай, — поднял я за локоть трясущегося старика, который забормотал на каком-то иноземном языке. Судя по интонации, это были слова благодарности.
Он почти не говорил по-русски, пытаясь компенсировать это жестами.
Я же достал чудо-мазь и обработал его ссадину и наливавшуюся вокруг глаза гематому от удара ноги.
Через полминуты следов избиения как и не было.
Я оглянулся, а полицейских и след простыл. Тут же я увидел нескольких арабов, которые спешили к магазину старика, а тот продолжал многословно и непонятно благодарить меня.
— Не за что, дедушка, — улыбнулся я. — Мне пора.
Мы уже подходили к лестнице, ведущей вниз, когда я оглянулся, желая проверить обстановку, и встретился взглядом с Азизом. Он кивнул мне в знак благодарности, хотя, судя по его взгляду, немного опешил от моего вмешательства.
— Иван Сергеич, вам сейчас ещё врагов не хватало… — начал бубнить Жорик.
— Ты мне хочешь высказать за благородный поступок? — хмуро посмотрел на него.
— Нет, а я что, — пожал он плечами и тут же потупил взгляд. — В целом правильно вы всё сделали. Вот только если бы не пришла подмога, нас бы арестовали. Я же говорю — всё куплено здесь давно.
— За что бы арестовали? — удивился я, когда мы вышли на улицу.
— Нашли бы за что, — хмуро добавил он, и мы направились к мустангу, ожидающему нас на просторной стоянке.
Направляясь в сторону поместья, я смотрел через стекло на проезжающий мимо транспорт, замечая вместо него лишь цветные пятна, пролетающие перед глазами.
Неужели люди настолько падки на деньги, что для них сострадание и помощь тем, кто нуждается в этом, отходит на второй план? Неужели плач ребенка и стоны старика для них пустое место? Моральные уроды и продажные шкуры, в руках которых оказывается хоть какая-то власть, пытаются всеми силами воспользоваться ею, чтобы наказать слабых, уничтожить беззащитных, втоптать ещё больше в грязь тех, кто нуждается в помощи? Не спасти стремится, а уничтожить?