– Сам, – коротко ответил я и спешно направился за вторым охранником, который вел к медпункту.
От уголков ее глаз стекали то ли капли дождя, то ли слезы.
– Что с ней? – услышал я вдруг знакомый голос откуда-то сверху и задрал голову. На втором этаже, прямо над нами, стоял Савицкий и удивленно смотрел. Я ничего не ответил – не собирался ради него сбавлять шаг. А он быстро сбежал по лестнице, догнал меня и схватил за плечо.
– Я спросил – что с ней? – спросил он тоном большого босса.
– Упала в обморок, – процедил я сквозь зубы.
– Вы расстались? – не отставал Савицкий.
– Иди к черту, а? Ты не видишь, что ей плохо? – огрызнулся я.
– Да, парень, шел бы ты, – вмешался охранник. – Не до тебя сейчас, не видишь, что ли?
Савицкий взглянул на него как на разговаривающее мусорное ведро.
– Дай ее мне, Матвеев, – велел он мне. – Дай ее мне и проваливай, раз бросил.
– С ума сошел? Серьезно? Твою мать, она без сознания, оставь свои игры, придурок.
– Это не игры. Это наш договор. Или ты решил нарушить его? – спросил Савицкий, заставляя охранника окинуть нас обоих изумленным взглядом.
У двери, ведущей в медпункт, он все же взял Дашку на руки.
– Теперь Дарья точно моя, – тихим, но довольным голосом сказал он.
– Если ты ее обидишь, тебе не жить, – так же тихо предупредил его я, чувствуя, как по лицу с волос, прилипших ко лбу, катятся капли.
– Как страшно.
– Хоть волос с ее головы упадет, тебе не жить.
Савицкий хотел ответить мне что-то, но не стал. Посмотрел в мое лицо и замолчал на полуслове. А потом просто занес Дашку в медпункт. На пороге он оглянулся и кивком головы велел убираться.
Мне пришлось уйти.
Я понимал, что он хочет сделать – хочет стать героем для Дашки. Затмить собой ее чувства ко мне. Но я не мог противиться ему. И мы оба это знали.