Луна костяной волшебницы

Мои колени невольно подгибаются. Нужно срочно куда-нибудь сесть.

Спотыкаясь, я иду в угол комнаты. И только потом понимаю, что оказалась рядом с известняковой плитой. В груди все сжимается, и я резко поворачиваюсь к столу, чтобы сесть за него. Положив полоски ткани и тысячелистник, я втягиваю в легкие воздух в надежде успокоиться.

Бастьен и Жюли продолжают болтать. Он смеется над какими-то ее словами, убирая волосы с ее лица. И тянущая боль сковывает меня.

Ты обманываешь себя, Аилесса. Он никогда не сможет полюбить тебя так же сильно, как любит ее.

Мне следовало привыкнуть ко второй роли. Даже мама всегда отдавала предпочтение Сабине, а не мне.

Марсель подходит и садится ко мне с легкой улыбкой на лице.

– Не верится, что мы снова собрались вместе, да? – говорит он, будто я стала частичкой их сплоченной семьи и они никогда не похищали меня. – Жаль, что нам с Жюли так и не удалось отыскать способ разорвать связь ваших душ. Но эти дни у нас прошли невероятно увлекательно.

– Да?

Я рассеянно листаю одну из его книг, стараясь не смотреть на Бастьена, где вместе с ним теперь смеется и Жюли.

– Мы отыскали в Довре множество новых и занятных убежищ. Однажды Бастьену почти удалось нас найти, поэтому мы с Жюли вернулись сюда. И провели здесь практически всю прошлую неделю.

– Умно, – отвечаю я.

Бастьен рассказывал мне, что еще в первые дни заглянул сюда, но, не обнаружив в комнате их вещей, больше не возвращался.

Марсель кивает, демонстрируя тем самым свой притупленный энтузиазм.

– А еще мы запаслись едой и даже черным порохом. Я даже сам делал кое-какие вылазки.

Я бросаю взгляд на двенадцать маленьких баночек с порохом, выставленных вдоль стены.

– Хотите вновь попытаться отправить маму в пропасть?

Или меня?

Он фыркает.

– Что-то вроде этого.

Я заставляю себя натянуть улыбку на лицо и протягиваю ему полосы ткани и тысячелистник.