– Боевая бабушка.
Никита улыбнулся:
– Ух, она знаешь какая… просто… мировая. Приехала и все разрулила. И потом уже я у нее жил всегда, здесь.
– А мама?
– У мамы была квартира в городе… Папина. Она там жила.
– А почему ты не с ней?
– С ней невозможно было. У нее шизофрения была. Нет, она нормальная, адекватная… но нервы… и она всегда считала, что ее найдут и убьют. Она часто ко мне приезжала, просто понимала, что с бабушкой мне лучше. Потом здоровье совсем расшаталось, и ее не стало.
– А папа кем работал?
Никита пожал плечами:
– Вот этого не знаю. Не помню. А мама учителем русского и литературы… Бабушка умерла, когда мне было восемнадцать… И с тех пор я один.
Нина молчала и смотрела на деревянный пол. Что тут можно сказать? Ей было так жаль, что его семья прошла через такие страшные испытания и что сейчас у него совсем никого нет…
– Ты не один, – тихо сказала Нина. – Я знаю, что толку от меня мало и что я, наверно, слишком инфантильная и капризная. Только я у тебя правда есть…
Она посмотрела на него и удивилась, сколько нежности и теплоты было в его взгляде. Много между ними происходило глубоко личных моментов, но никогда еще они оба не чувствовали ничего такого прочного, спокойного и сильного.
Когда стало смеркаться, Никита сказал:
– Я Жеке позвоню, он тебя подбросит.
– Тут недалеко…
– Вечером по лесу одну я тебя точно не отпущу. Я бы сам проводил, только вряд ли доковыляю потом до дома, – сказал он и приложил телефон к уху.
Когда у дома послышался шум машины, Нина поднялась. Никита, завернутый в одеяло, шел следом.
– Победи свое легкое недомогание, – сказала Нина, обернувшись.
– Что тебе подарить на день рождения? – спросил он.