– Как думаешь, у меня когда-нибудь так же будет? – тихо спросила Туся.
– Почему нет?
– Почему, почему… – она легко постучала по своему слуховому аппарату пальцем. – Как будто кто-то захочет выбрать меня… когда столько симпатичных и здоровых девушек.
– Да как кто-то захочет выбрать других девушек, когда есть ты?
Туся улыбнулась.
Когда вдали показались первые домики, Туся вдруг спросила:
– Откуда ты знаешь, где он живет?
– Как-то гуляли по полям, по лесам. Вышли на холм. Было видно деревню. Он пальцем ткнул. Так что визуально дом и где он находится, я представляю.
Дорога заняла в общей сложности минут сорок. Наконец Нина увидела знакомую красно-коричневую крышу небольшого одноэтажного деревянного домика с заросшим палисадником.
– Если я ошиблась, будет забавно, – пробормотала Нина и постучала.
Никто не открыл. Нина посмотрела на Тусю. Та пожала плечами.
Нина постучала еще раз. Наконец в доме послышался шум, возня, затем шаги. Дверь открылась. Нина любовным взглядом обвела Никитино лицо, которое, казалось, за эти три дня очень похудело. Волосы его были взъерошены.
– Ты спал? – спросила Нина тихо.
Никита мотнул головой, закашлял тем нездоровым кашлем, который бывает в разгар болезни, и отступил внутрь, пропуская девочек в дом.
– Нин, я пойду пофотографирую… там лошади и коровы пасутся, – сказала Туся и, улыбнувшись Никите, направилась к пастбищу.
Нина вошла в помещение, залитое солнцем, и поразилась, насколько прыгающие пылинки в лучах света не сочетаются с атмосферой болезни и табуреткой, на которой лежал градусник, около неразложенного дивана.
Никите, видимо, было тяжело стоять, поэтому он опирался на стену. Несмотря на жару в доме, на нем были свитер и теплые штаны. Нина положила ладонь ему на щеку.
– Бедный, – сказала она, – мне кажется, у тебя не меньше тридцати восьми.
Он прикрыл глаза, наслаждаясь лаской и прохладой ее пальцев.
– Тридцать восемь и пять. Бывало и похуже, это так, легкое недомогание, – слабо отозвался он, стараясь придать голосу бодрости.