– Учеников не записываем. Обычно он сам вызывает.
– Но мне срочно, он знает.
– Ну разбей окно!
Паша едва сдержал себя, чтобы не хлопнуть дверью приемной. «Что за женщина такая! Пять минут пообщался и уже начинаю понимать Раскольникова».
Дима ждал его в библиотеке, обложившись книгами. До контрольной осталось пять дней, поэтому заниматься они решили как можно чаще.
– Как успехи? – спросил Паша, с тяжелым вздохом опускаясь на стол напротив.
– Смута.
– В смысле период в русской истории?
– Вообще – да, но понимай как хочешь, – отозвался Дима.
– Ладно, поехали.
Паша открыл учебник. Они занимались около часа, и, когда Паша уже закончил рассказывать про правление первых Романовых, Дима вдруг сказал:
– Я, знаешь, понял, что очень плохо представляю себе, как происходило сражение с монголо-татарами на Куликовом поле.
– Ну ты, конечно, и отбросил нас сейчас назад.
Паша вырвал из тетради лист и принялся рисовать, но в библиотеку вплыла Надя, и он прервался. Паша сам удивился, что в голове его возникло именно такое слово – «вплыла», но по-другому Надины движения и то, как она по привычке вытягивала при ходьбе носочки туфель, как будто исполняла балетное па, назвать было нельзя.
– Паш, ты чего застыл-то? – услышал он Димин голос.
Паша продолжал смотреть на Надю. Вот она положила на стойку перед библиотекарем три толстые книги и расписалась в своей карточке, вот заправила прядь волос за ухо, и на свету игриво блеснула маленькая золотая сережка, которую почти никогда не бывает видно. Паше захотелось улыбнуться отчего-то. Надя застегнула сумку и окинула читальный зал взглядом. Увидела их с Димой и подошла.
– Привет, что делаете?
– Историю учу, Паша помогает, – ответил Дима, быстро взглянув на нее, и уткнулся в тетрадь.
Паша удивился, как это ему не захотелось подольше посмотреть на ее румянец и мелькающую в копне темных волос золотую сережку.
– Мы почти закончили, можем потом экспериментом заняться, – сказал Паша.