– Очень милое размышление. Так вот о собаке. С отцом поговорю. Он обсудит все с твоими родителями. Если будет чем обнадежить, тогда дам знать.
Внутри будто фейерверк взорвался. Я запрыгала прямо в воде и даже обрызгала Алекса. Он улыбнулся снова только уголками губ и помахал рукой, мол, все нормально, а потом снова задумчиво посмотрел вдаль, будто и забыл про меня. Все-таки что-то гложет его…
– Наверное, ужин уже готов. Я пойду, и ты тоже приходи!
Я побежала к дому по пляжу. И пятки жгло от мысли, что он, может быть, смотрит на меня. И, когда мы разговаривали, смотрел – не мимо, не вежливо куда-то в лоб, а искренне, в глаза. Сейчас пишу и снова все прокручиваю в голове. Чувства напомнили эпизод из детства, когда родители мне запрещали смотреть чересчур откровенную для моего возраста телепередачу, но я пряталась по комнатам, искала любые возможности, чтобы насладиться выпуском, а когда мне это удавалось, чувствовала прилив такого большого счастья, что не могла спокойно сидеть на месте, хоть сердце и колотилось от мысли, что родители узнают и что все это неправильно.
Хотя о чем я, боже! Что неправильно? О чем узнают? Напридумывала. Всегда я так.
22:30. Когда гости укладывали чемоданы в багажник, я помогала, и случайно наши с Алексом локти столкнулись. Я посмотрела на него, а он, казалось, совсем не обратил внимания. Обрадоваться бы, ведь правда – напридумывала. Но все равно… не знаю. Видано ли, что я в своей родной тетрадочке мысль выразить не могу! Ладно. Напридумывала, поверила – и оттого грустно.
Часть 2. Уехали…
Мир ощущается странно. Как утро после бессонной ночи. Или как семь вечера в ноябре в четверг – неустойчиво, непонятно, будто залезла на стол и смотришь на комнату, а все предметы уже выглядят иначе и даже кажутся не твоими совсем.
Я три дня избегала Таню и бабушку с дедушкой. Почему-то хотелось быть одной. Уходила утром после завтрака гулять по городу и слушала в наушниках «Героя нашего времени». Кстати, буду его тут сокращать просто: «ГНВ», а то с ума сойти, какое длинное название.
Сегодня будто отпустило, как после болезни, когда, пережив мучительную ночь, просыпаешься и чувствуешь, что началось выздоровление.
Не знаю, в чем причина меланхолии. Со мной иногда бывает… Я просто устаю от внешнего мира и ухожу в себя, но в этот раз было как-то совсем сурово. Думаю, что если бы я была дворянином XIX века, то во время подобных приступов уезжала бы на Кавказ. Мама говорит, что во всем виноваты мои активное правое полушарие и ленивое левое, что делает меня «загадочной творческой личностью». А Таня вообще как-то сказала, что в дни своей меланхолии я выгляжу как рыба, которая только что задохнулась и смотрит своими пустыми выпуклыми глазами, смотрит…
Нет, все-таки еще не отпустило. Облегчение оказалось ложным.
15:00. Киплю от возмущения. Ходили с Таней в кофейню, а там девушка за соседним столиком говорила подружке:
– Никак не могу понять, сколько он зарабатывает. Вроде и юрист, а вроде и государственный юрист, не частный. Это же ужас тогда будет! Три месяца зря потратила, получается. Еще он мне вчера кольцо подарил, я уже весь интернет облазила, пыталась узнать, сколько оно стоит.
– Нашла? – спрашивала подруга с искренним беспокойством.
– Нет! Нигде нет!
– А по картинке пробовала?
– Ой, нет. А это идея!
ebooksa