Илья закончил. Директор задумчиво молчал. Митя наигрывал на пианино что-то лирическое.
– Может, им поменяться? – предложила Маша. – У Сережи лучше получится циничный министр-администратор. Я без обид.
– Ты всегда без обид, Маша, но почему-то на тебя всегда так и тянет обидеться, – отозвался Сережа без злости, а потом хлопнул Илью по плечу: – В общем, я не против. У министра-администратора и слов меньше. Сергей Никитич, можно?
– Если никто не против.
Никто не возмутился. Леля с интересом посмотрела на Илью, ожидая, что сейчас он обязательно скажет, что совсем не хочет играть главную роль и учить целую кучу реплик, но он молчал.
– Тогда хорошо, – продолжил директор, – Илья – Медведь, Леля – Принцесса! Теперь давайте прогоним другой эпизод. Илья, Леля, можете пока уйти со сцены.
Дома свет не горел. В коридоре у двери Леля увидела только спящего Филю. Куда все подевались? Леля уже и не помнила времени, когда тети Тани дома не было.
На кухне Леля нашла белый, аккуратно сложенный лист бумаги – тетя Таня все еще предпочитала записки, а не сообщения:
«Ушла в театр. Вернусь поздно. В холодильнике ужин, чай заварила свежий, как ты любишь!
Твой отец позвонил, сказал, что сегодня задержится».
Леля нахмурилась. Домой она шла, охваченная смутными надеждами на то, что папа сегодня приедет домой пораньше и они проведут вечер вместе, ведь она сказала ему так много важного вчера! А он… наверняка с этой… Леля опустила плечи и потерла ноющие виски – видимо, снова ей мучиться с мигренью.
Даже не заглянув в холодильник, Леля выпила обезболивающую таблетку и села рядом со спящим Филей. На полу было приятно тепло: папа провел подогрев недавно. Посидев в темноте и тишине несколько минут, Леля вдруг стала прислушиваться к дыханию Фили. Ей показалось странным, что он не поднял головы, когда она пришла. Она провела рукой по его макушке, потом еще раз и с облегчением увидела, что он приоткрыл один глаз. Не сумев справиться с чувствами облегчения и радости от того, что не сбылся ее большой страх потери Фили, Леля подтащила этого огромного сенбернара ближе к себе и обняла за шею.
Вдруг она подумала, что, если бы Филя умер, ей пришлось бы проживать это одной. Отца и матери снова не было бы рядом. Раздражение и обида, которые вчера погасил Илья, прорвались наружу.
– Они не сумели сохранить любовь друг друга, дружочек, – прошептала Леля в макушку Фили. – И они почему-то совершенно не хотят сохранить мою любовь к ним двоим.
Пес тяжело, по-старчески вздохнул.
Леля просидела с ним на полу около часа, не думая ни о чем, погружаясь только сильнее в свою тоску. За окнами уныло выла декабрьская метель. Обезболивающее подействовало, и головная боль отступила. Леля облегченно вздохнула: значит, она не выпадет из жизни на два дня из-за мигрени.
Темный дом давил своей пустотой. Леля вдруг решила кого-нибудь позвать к себе, только бы не быть одной. Сонечка еще болела. Звать Илью и так открыто проявлять симпатию Леля не могла отважиться. Надя! Да, она была в Сети. И Надя веселая, болтливая. Они прекрасно проведут вечер вместе, закажут пиццу, может, посмотрят фильм.
Леля написала и сразу же получила согласие. Надя приехала через пятнадцать минут.
– Так это твой дом?! – сказала она, когда Леля открыла ей калитку. – А мне всегда было интересно, чей это такой большой…
– Да, папа строил на будущее. Хотел много детей. Ты на такси?
ebooksa