«Боже мой, – замерев и боясь спугнуть, подумала Леля, – неужели переменилось! Дошло до крайности и изменилось?»
– Нет, так не пойдет, Сережа. Понимаешь, Медведь увидел Принцессу и все – пропал, влюбился, понимаешь?! Причем влюбился сказочно и по-настоящему! – сказал директор.
Они репетировали сцену уже больше часа – и все без толку.
– В том-то и дело, Сергей Никитич, что не понимаю. Вот он говорит: «Куда вы пойдете – туда и я пойду, когда вы умрете – тогда и я умру». Как это так? Что за полное слияние? Разве это здоро́во?
Сергей Никитич вздохнул. Они ходили по кругу. Сережа не мог понять, какой такой любви от него хотят добиться к этой странной новенькой, а директор удивлялся, как прагматично может рассуждать такой еще молодой человек.
– Воробьев, а ты любил вообще, а? – подала голос с первого ряда Маша.
– Это к делу не относится, – смутившись, а потом взяв себя в руки, холодно сказал Сережа.
– Ясно, – протянула Маша.
Леля не подавала голоса и стояла на другом конце сцены. Она украдкой поглядывала на Илью, который сидел рядом с Машей в первом ряду, ожидая своей очереди репетировать. Рукава школьной рубашки он закатал до локтя.
– Если хотите знать, – сказал Сережа сдержанно после того, как директор закончил объяснять ему чувства Медведя и Принцессы, – я в эту любовь до гроба не верю. Это все только для книжек. В жизни – гиблое дело. Ну как можно говорить такую чушь! Отдать свою такую ценную жизнь ради кого-то там другого. Я этого не понимаю. Я в это не верю.
Усталый вздох пронесся по залу. Щупленький Митя в очках, сидящий за пианино и обеспечивающий спектакль живой музыкой, ткнул на клавиши так, что со вздохом всех присутствующих смешался тоскливый короткий звук.
Илья сказал:
– Ну не веришь и ладно. Я, может, тоже не верю. Но представить ты такое можешь? Просто эмпатию проявить к героям. Ты же вот человека тоже не убивал никогда, но примерно можешь попытаться понять, что чувствовал Раскольников.
– Да, я могу понять любовь, но почему сразу с клятвой в любви нужно поклясться и в смерти – это за гранью моего понимания.
– Да что ты прицепился к этой смерти. Можно ведь и не физически. Можно вместе с любимым человеком свою душу похоронить или сердце, а не туловище… Может, Медведь именно такое омертвение имел в виду.
– А ты сам попробуй сыграть, мне даже интересно. – Сережа свернул в трубочку сценарий и бросил Илье на колени.
– И правда, – Маша повернулась к Илье, – тебе пойдет, попробуй.
– Да ну, зачем? Я, поверьте, совсем не горю желанием…
– В самом деле, Илья, – попросил директор, – просто ради интереса, будь добр.
Илья поднял руки, будто сдаваясь, запрыгнул на сцену, встал напротив Лели на место Сережи и, откашлявшись, стал признаваться в любви Принцессе. Леля на долю секунду позволила себе забыть, что они играют роли.