— Ты чего здесь? — спросил он хриплым после долгого молчание голосом.
— Ничего. А вы? — я опустила взгляд на его обнаженный торс. Увидела россыпь крупных мурашек от холода на его коже и тут же вернула внимание к его глазам.
— Ты только без глупостей. Ладно?
Не сразу, но я сообразила, о каких глупостях он говорит.
— И в мыслях не было. Я просто удивилась тому, что здесь есть балкон, и вышла на него подышать. Люблю перед сном смотреть на ночной город. Нельзя?
— Смотреть — можно, — он выдохнул. Напряженные до этого момента плечи опустились, а из взгляда ярких голубых глаз улетучилась паника. — Но осторожно, Мельникова. И недолго. Здесь холодно.
— Угу, — кивнула я.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а затем я отвернулась. Обняв себя, нашла взглядом мост и уставилась на него, видя, как лениво по нему ехали машины неспящих полуночников.
По шагам за спиной поняла, что Одинцов ушёл.
Теперь уже я облегченно выдохнула, вновь позволив себе упасть в собственные мысли.
Много случилось за последние сутки. Мне кажется, я даже не всё успела осознать.
Зябко поёжившись от порыва ветра, я обернулась на балконную дверь, мысленно прикидывая, можно ли мне взять с кровати покрывало, завернуться в него и снова выйти на балкон? Если не замараю, можно ведь?
Ответ материализовался сам собой, когда шторка с той стороны отъехала в сторону, а я увидела Константина Михайловича. Он уже надел толстовку и нёс в руке то самое покрывало с кровати, о котором я думала.
— Тут холодно. Держи, — подал он мне покрывало, в которое я благодарно завернулась, стараясь при этом, чтобы его края не задевали пола.
— А вы? Вам же тоже холодно.
— А я здесь ненадолго, — ответил мужчина и отошёл к углу балкона, где запустил руку за полку, на которой стояли книги и статуэтки котов и гномов.
Он будто что-то там искал, будто скрёб по стене, а затем я вздрогнула, когда темный балкон, освещенный лишь лунным светом, окрасился светом разноцветной гирлянды.
— Вау! — тихо выдохнула я, чувствуя, как к глазам вновь подступили слёзы.
— Обычно всем этим мама руководит. Она говорит, когда развернуть все новогодние украшения, и когда убрать их. В этот Новый год она успела сказать только, когда, где и что украсить… — повисла пауза, в которой я спешно отерла уголки глаз покрывалом. — Короче, руки до балкона всё никак не доходят, чтобы снять эту гирлянду. Если что, можешь выключить.
— Нет. Пусть будет, — голос вышел сдавленным.
ebooksa