Достойный сын сделал ей достойный подарок.
Звучит цинично и жестоко, но сказать, что мне кого-то из них жаль, я не могу.
Утро понедельника выдалось задумчивым. Константин Михайлович не отличался разговорчивостью, но за эти дни я успела понять, что по утрам он, в принципе, не особо склонен к каким-либо диалогам.
Он молча варит кофе, стоя у плиты. Смотрит в окно и просто пытается проснуться. Чем-то напоминает мне Катю, которой ранние пробуждения тоже даются с трудом.
Сегодня я решила взять инициативу в свои руки и приготовила нам завтрак. Ни что-то очень шикарное, просто блинчики. Проснулась рано, без будильника, и пошла на кухню.
В субботу я немного потратилась, чтобы не быть нахлебницей в чужом доме. Купила кое-что из одежды и продуктов, поэтому сегодняшним утром вполне комфортно чувствовала себя на чужой кухне.
— Я бы приготовил что-нибудь, — сонно пробормотал Константин Михайлович, вошедший на кухню в момент, когда я как раз заливала тесто для последнего блина в сковороду.
— Мне не сложно. Если хотите, я могу взять на себя готовку. Денег за проживание вы с меня, видимо, не возьмёте. Давайте, я хотя бы буду готовить.
— Мельникова, — выдохнул он устало. Одной рукой протирал глаза, а другой достал с верхней полки турку. — В задницу иди со своими попытками оплаты и благодарностями.
Это не было грубо или злобно с его стороны. Это было даже мило, учитывая, что с утра он похож на помятого домовёнка.
Я и без его этих слов поняла, что уже достала его своими предложениями о том, как я могу отплатить за его доброту. Видимо, он понял, что его слов «просто живи, ничего мне не надо», мне недостаточно.
Не хочет прямых благодарностей, будут косвенные.
Зато моей совести будет комфортно от того, что я тоже могу что-то дать взамен.
Когда блины были готова, а Константин Михайлович сварил кофе для нас двоих и разлил по чашкам, мы сели за стол друг напротив друга.
Одинцов сразу придвинул к себе стопку ещё горячих блинов, наклонился к ним и втянул полной грудью запах.
— Сто лет не ел свежих домашних блинов. Сквозь сон почувствовал запах, подумал, что снится.
Я хотела было спросить, разве ему не готовила мама, но вовремя прикусила язык, сообразив, что не знаю ничего о том, какая она была. По чистоте и по тому, как в квартире всё аккуратно и наполнено уютом, можно предположить, что она была хозяйственной женщиной. Но, учитывая, что она недавно умерла, воспоминания о ней могут быть пока болезненными для Константина Михайловича.
Я знаю, что в комнате, в которой я живу, раньше жила она. В шкафу до сих хранятся её вещи, в комоде — лекарства. Очевидно, что он всем этим дорожит. Поэтому, если захочет, расскажет сам.
— Какие на сегодня планы? — спросил Одинцов, щедро окуная блин в пиалу со сгущенкой.
— Для начала в универ. Заберу документы. Потом нужно зайти в полицию, попросили уточнить показания. Ну, и на работу вечером. Может, Катю с собой заберу на смену.
ebooksa