Откуда отыскалось место в храме, где на пьедестале сияет золотоглавое эго? Что я такого сказала или сделала, что он затолкал мой образ к себе в голову, посадив в прозрачную витрину, чтобы любоваться, играясь со мной?
Неужели в конце этой лестницы меня ожидает клетка как воплощение его желаний? Очередная игра с голодным и охочим до крови подсознанием? Нет! Я туда не вернусь! Ему придётся убить меня, но я не сяду на привязь!
Вырвав руку, я стремительно бросилась обратно наверх и почти достигла открытых дверей, когда он нагнал меня, хватая за ляжку и роняя на ступени. Я скатилась вниз, а он обхватывает за плечи и спину, поднимая над собой, и с жуткой силой бросает вниз. Пролетев до самого конца лестницы, я ударяюсь о стену напротив и комком складываюсь на полу.
Подняв голову, вижу перед собой комнату, погружённую во тьму. Вампирского зрения хватает, чтобы разглядеть силуэт мужчины в центре. На секунду мелькнула безумная мысль, что тут прячется тот самый вампир-убийца, что Ян решил посвятить меня в свой план, крепче привязав к себе. Но зажглись верхние лампы, и я увидела прикованного к потолочному крюку Ярослава. Он плохо выглядит. Бледный как смерть, со спутанными волосами, битый, почти мертвяк.
— Какого чёрта ты меня сюда притащил? Какого чёрта он делает здесь?! — закричала я, переворачиваясь на спину и отползая назад, пока не уткнулась в стену.
Меня как током ударило, всё тело прошло ледяными иглами, кожа огрубела до наждачки, казалось, ещё секунда, и я выплюну лёгкие, настолько ядовитым сделался воздух. Меня ломало и от ярости, и от страха, и от колючести всех чувств. Я была оглушена. Обескуражена.
Спустившись вниз, Ян вновь хватает онемевшую меня и вталкивает в комнату с такой силой, что я чуть не врезалась в Ярослава, шатаясь, как больная. Охотник очнулся. Его ресницы дёрнулись, голова приподнялась, а следом и весь он зашатался на цепи, поворачиваясь лицом к свету. Слепо щурясь, он сфокусировал свой взгляд на мне. Зрачки Ярослава расширились, он что-то промычал бессвязное, прежде чем к нему вернулся голос.
— Дарья? Что ты здесь делаешь? — громко воскликнул он, повторяя мой же вопрос. Страшная догадка возникла в его воспалённом разуме: — Это ты! — почти торжественно заявил он. — Ты всё это устроила, мелкая дрянь! Да знаешь, что я с тобой сделаю, когда…
Ян тронул меня за локоть, прижимаясь сзади, чтобы почти промурлыкать мне на ухо:
— С днём рождения, дорогая моя, — шепчет вампир. — Хороший я сделал подарок, неправда ли?
— Тебя казнят. Прилюдно. По всей строгости и без всякого милосердия. Знаешь, как в старину казнили вампиров? Сжигали небесным огнём! — продолжал распаляться Ярослав, когда Ян обогнул меня и вышел на свет.
Увидев моего компаньона, охотник тонко завизжал, разом утрачивая весь свой пыл.
— О, видимо до тебя наконец-то дошло, в какое дерьмо ты вляпался, охотник, — удовлетворённо заключил Ян, подходя ближе.
Ярослав изо всех сил подтянулся на цепи, пытаясь вырваться, отпрянуть назад, но не сдвинулся с места, а Ян, с каким-то маниакальным удовольствием принялся когтями срывать одежду вместе с кожей мужчины. Когда он закончил, белая футболка клочьями повисла на мокрой от крови груди Ярослава. От брюк охотника остались лишь жалкие лоскуты. Кровь закапала на бетонный пол. Всё это время Ярослав визжал, как свинья, утратив своё превосходство охотника. Он понимал, что ни при каких обстоятельствах не покинет этот подвал.
— Зачем он здесь, Ян? Зачем здесь я? — спокойно повторяюсь я, подходя к ним.
Меня мутило от вида этих мужчин. Они оба влезли ко мне в голову, разворошив внутри осиное гнездо. Они вскрыли моё сердце, пытаясь вырвать нутро. Один — сбежал, когда был мне так нужен. Другой — приковал к себе, когда я мечтала о побеге. Будь моя воля — я бы вышла из этого подвала и навсегда замуровала бы в него вход.
— Я знаю, что он сделал, Дари. А ещё знаю почему, — облизывая ногти и кольцо, обагренные свежей кровью, ласково ответил Ян. — Узнав, что ты пыталась убить Ярослава, я похитил его. А допросив, узнал причину такой ненависти.
Ярослав попытался что-то сказать, когда Ян, утомившись, подхватил с пола остатки футболки, скатал их в тугой узел и засунул в рот охотника. Запрокинув его голову, прошипел в потное от страха лицо:
— Ты будешь молчать, иначе я тебя вскрою как порося!
Мне больно. Мне душно. Это комната слишком огромная для маленькой меня и, в то же время, слишком маленькая для той агонии, что горит внутри штопанной разноцветными нитками души. Здесь всё кажется ненатуральным. Фальшивым. Это не то место для исповеди. Это место для проклятия. Вечного ада, в которой я угодила в шестнадцать лет.