— Боится последствий?
— Я бы сказал, что твоя история шита белыми нитками, но исчезновение Птолемея косвенно подтверждает часть твоих слов. Но не все. Я не имею права самостоятельно решать твою судьбу. Сегодня же направлю сообщение Потентату Шестиугольника о твоём существовании. А чтобы дать тебе шанс на выживание, проведём один небольшой тест. Дампир ты или нет, но, если в тебе преобладает дикость, — ты бесполезна.
— Я только что выпила два литра крови, как вы собираетесь проверять мою дикость? Организуете голодовку? — скептически протянула я.
— Нет, есть более быстрый способ.
* * *
Прежде всего, стоит разобраться, что же такое дикость на самом деле.
Жизнь вампира — это баланс между голодом и обжорством. Переступая одну из этих граней, вампир скатывается до состояния дикого зверя и утрачивает разум, меняясь внешне как сифилитик на последней стадии, с той лишь разницей, что эти изменения — на благо вампиру, насколько бы отвратительно при этом он не выглядел. Это дорога в один конец. Если в тебе проснулась дикость, ты уже не сможешь остановиться и будешь стремиться наполнить кровью своё нутро, более не желая ничего на свете.
Первая стадия — голод, даже когда ты плотно поел. Особенно, если перед этим ты долго не ел. Отсутствие насыщения — колокол для вампира, сигнал, что он ступил на скользкую дорожку. Говорят, что на этом этапе ещё можно спастись. Клановцы придумали технологию восстановления. Но если ты не из клана — у тебя большие проблемы, так как вторая стадия — это потеря зубов, изменение строения ушей, выпадение волосяного покрова, усыхание тела, кожа становится как пергамент. Выпадают ногти, на их месте вырастают жуткие когти. Глаза выцветают, вырастают акульи зубы. Отваливается нос. Словом, настоящий упырь из древних легенд.
В таком виде вампир ещё помнит, кто он такой. Меняется характер, утрачиваются социальные и моральные нормы. Но даже так вампир может оставаться собой. Частое питание и, самое главное, отсутствие напряжения. Если о нём заботятся и ему не надо охотиться, он годами может оставаться собой. Но, рано или поздно, дикость возьмёт вверх, и вампир превратится в хищника, одержимого кровью и даже человеческой плотью.
Потому клановцы крайне ревностно относятся к своим охотничьим угодьям и неуклонно соблюдают распорядок питания. Никто не хочется стать монстром. Даже вампир.
* * *
Помещение, в которое меня отвели, обладало всеми требованиями для сдерживания разъярённого вампира. Нет окон, входная дверь из прочного металла, внутри крюки, вделанные в стены, потолок и пол. К ним меня и подсоединили стальными цепями, чтобы могла двинуться, но не сбежать. Прямо напротив — стена с толстым стеклом, за которым расположились вампиры во главе с Дарденом. Среди них присутствовала давешняя брюнетка в коже и Грег, нервно потирающий руки. По нему видно, что ему не нравится происходящее, но ничего поделать охотник не мог, потому просто наблюдал, о чём-то переговариваясь с девушкой.
Между прикованной мной и стеклом, в полу был установлен большой ящик, накрытый тканью. Сухопарый вампир, стоящий поблизости, дождался пока помощники закончат проверять надёжно ли я прикована и уйдут, по кивку Дардена сбросил с ящика ткань, и я увидела спящего в клетке младенца.
Вампир отошёл к стене и нажал на какой-то выступ, отчего клетка распалась на части, а ребёнок заворочался, просыпаясь.
— Вы с ума сошли? — севшим голосом воскликнула я. — Кто дал вам право похищать детей?!
— С этической точки зрения, это аморально. С практической, у ребёнка нет матери, а сам он проживёт не дольше недели из-за редкой генетической болезни, — ответил вампир до того представившийся как доктор Елизар Гольштейн. — Но здесь мы не ради дитя.
Он раскрыл планшет и внёс пометку в документ.
— Эмпатичная реакция присутствует. Зрачки расширены, дыхание учащённое, кровь приливает к голове. Взгляд осмысленный, испытуемый открыт к диалогу. Переходим ко второй фазе, — на этих словах он нажал на другой выступ и в мою сторону потянул лёгкий ветерок, приносящий запах ребёнка.
— Я прикончу тебя, когда всё закончится. Слышишь? Тебе это с рук не сойдёт! — закричала на него, внутренне сохраняя спокойствие. В чём-то учёный был прав. Вампиры любят детскую кровь. Не могут перед ней устоять. Именно поэтому тест имел смысл. А я ещё раз убедилась в жестокости соррентийского клана.
Доктор продолжал что-то бурчать себе под нос, делая заметки в планшете, и как-то незаметно начал третью фазу. Он спокойно подошёл к сопящему младенцу и кольцом-когтем сделал надрез на его коже, отчего ребёнок проснулся и дико заорал.