Потому что…
Просто… потому что.
Мы ждали на автобусной остановке. Лила вздрогнула, и я услышал, как стучали ее зубы от холода.
— Лила, — начал я.
— Хм?
Мои губы разошлись; Я подошел, чтобы задать вопрос, который давно уже горел во мне, но не смог составить предложение. Лила подняла голову и ждала.
— Ты отказываешься садиться в машину… это из-за аварии?
Лила скорчила мне гримасу, и я тут же пожалел, что начал расспрашивать. Унылое выражение ее лица, как будто ее ударили кулаком и злобно швырнули в озеро, где она не могла выплыть обратно за кислородом, — это почти выпотрошило меня.
Ее глаза были замучены, и они напомнили мне меня самого, когда я посмотрел в зеркало.
— Твои родители…
— Они погибли в той автокатастрофе, — прошептала она. Каждое слово казалось вырванным из ее горла, грубым и болезненным. — Я была… я была единственным… единственным выжившим. Они… умерли… они… не выжили.
Я обхватил ее щеку.
— Поэтому ты не можешь сесть в машину?
Она кивнула, один медленный кивок. Лила молча выдавала свои секреты, такая доверчивая ко мне, и мое сердце забилось в груди.
Краем глаза я увидел приближающийся автобус. Должно быть, она тоже это заметила, потому что ее глаза метнулись в ту сторону, и она тихонько всхлипнула.
Лила выглядела так, будто проглотила горький комок слез. Мои пальцы коснулись ее холодных щек, и она смотрела на меня горящими глазами, ее грудь вздымалась.
Одна-единственная слеза скатилась по ее щеке, и я поймал ее, прежде чем смахнуть.
Прости, я хотел сказать.
Она улыбнулась мне едва заметной улыбкой, такой сильной, но такой нежной. Все нормально. Спасибо, сказали мне ее глаза.
Лила сделала шаг назад, и моя рука упала с ее лица. Я хотел удержать ее прижатой к себе, хотел обнять ее… но когда она высоко вздернула подбородок и посмотрела на меня красными глазами, сияющими яростной интенсивностью, я отпустил ее.