Ты бросаешь вызов?

Я схватила его за руки, держась за него, давая понять, что он не один. Именно тогда я заметила, что его суставы были в синяках и на них осталось немного запекшейся крови.

Дерьмо. Это было от прошлой ночи. Он не вытерался.

Я встала и быстро пошла за аптечкой, чтобы обработать его раны. Его костяшки были слегка опухшими, но, к счастью, не сломанными. Я внимательно вытерла его окровавленные суставы, поморщившись, протирая антисептическими салфетками поврежденную кожу. Мэддокс не проявлял никаких внешних эмоций. Он молчал, пока я не закончила с его левой рукой и не схватила его за правую руку, чтобы сделать то же самое.

Я двигалась медленно и осторожно, промывая его раны и перевязывая ему руки. Вероятно, они ему не нужны, но бинты будут держать их в чистоте, так что инфекции не будет.

Его взгляд пробежался по моему лицу, прежде чем его взгляд скользнул прочь, выглядя мрачным и далеким, потерянным.

— Я поступил в Гарвард. Я старался. Я старался так чертовски усердно, что смог сохранить свою полную стипендию в течение трех лет. Я на вершине своей футбольной карьеры. Почему этого недостаточно? Все, что я делаю… этого никогда не достаточно. Мне всегда, каким-то образом… не хватает чего-то. Всегда как-то разочаровываю его. Этого никогда не достаточно, Лила.

— Нет. Нет. Нет! — Я поспешила сказать. — Малыш, нет. Мэддокс, всего, что ты делаешь, достаточно. Этого более чем достаточно. Ты. Делаешь. Достаточно. Пожалуйста, не говори так. Я сожалею о прошлой ночи. Мне жаль, что твой отец мудак. Мне жаль, что он никогда не говорил тебе, что гордится тобой. Но я это делаю. Я так горжусь тобой, Мэддокс Коултер. Все, что ты сделал, все, что ты сделал… этого достаточно, — настойчиво сказала я.

Он откинул голову назад и закрыл глаза, словно впитывая мои слова. Он переплел наши пальцы вместе и вцепился в меня. Я сжала его руки в ответ. Я здесь, Мэддокс. Я здесь, и я не уйду. Ты и я — навсегда.

Я хотела спросить его, что ему сейчас нужно. От меня. Если бы я могла хоть как-то уменьшить его вину, его страдания, я бы это сделала. Без задней мысли.

Как будто он мог читать мои мысли, его глаза открылись, и он поднял меня на уровень своими прекрасными голубыми шарами. Я увидела все, что мне нужно было знать.

— Можешь… — он сделал паузу и сглотнул. — …Обнять меня? Пожалуйста?

Он прошептал эти слова так отрывисто, как будто боялся, что я откажусь, как ребенок, умоляющий о ласке. Чтобы кто-то просто держал его.

Я молча кивнула, потому что у меня перехватило горло, когда я подавила крик и заставила слезы пролиться. Я не могла позволить ему увидеть, как я плачу.

Я встала, и он посадил меня к себе на колени. Мэддокс уткнулся лицом мне в шею.

— Я держу тебя, — тихо сказала я ему на ухо.

Его хватка на мне усилилась.

Мэддокс пострадал из-за меня; он вступил в бой за мою честь. Осознание было ошеломляющим, потому что я недооценила его защитные инстинкты и то, насколько он на самом деле заботился обо мне.

Я чувствовала, как он дышит мне в горло, а под моей ладонью его сердце медленно начало биться в более спокойном темпе. Его губы коснулись пульсирующей вены на моем горле, и, может быть, он не хотел этого делать или не хотел, чтобы я чувствовала это, но я чувствовала. Мое тело гиперчувствовало его прикосновения.

— Я держу тебя, — сказала я снова, как напоминание. Мои пальцы зарылись в его волосы, и он медленно начал расслабляться в моих руках. Напряжение оставило его, и мое ноющее сердце успокоилось от того факта, что с Мэддоксом все будет в порядке. Он был достаточно силен, чтобы быть в порядке.

Как только он поднял голову, я улыбнулась ему.