— Мэддокс. — Его имя эхом сорвалось с моих губ.
— Еще раз, — потребовал он.
— Мэддокс.
Он судорожно вздохнул, прежде чем склонить голову и прижаться лицом к моему горлу. Он прижался ко мне, его губы ласкали мою кожу. Я вздрогнула, по коже побежали мурашки.
Он провел губами по моей ключице, его зубы задели чувствительную кожу там, и я невольно вздрогнула.
— Не надо, — предупредила я, но это была слабая попытка.
Мэддокс издал низкое горловое мычание, его грудь вибрировала от этого звука. Он опустил свое тело на мое, заставляя меня лечь на матрас. Он обернулся вокруг меня, как кокон.
Мы были грудь к груди, бедра к бедрам, его твердость на моем разгоряченном ядре — так чертовски близко. Между нами не было даже дюйма дыхания.
Область между моими ногами пульсировала, и я сжалась, пытаясь найти что-то, но чувствуя себя… пустой.
Мэддокс все еще уткнулся носом в мое горло, целуя меня, как будто это не было нетипично, как будто мы не были лучшими друзьями, как будто все вокруг нас рухнуло, пока мы оставались в объятиях друг друга.
— Черт, — прохрипел он, касаясь моей кожи, и его бедра дернулись, прижавшись к самой чувствительной части меня. Мои губы приоткрылись от потрясения, и я беззвучно вздохнула.
Мои руки потянулись к его плечам, а ногти впились ему в спину.
Это было так неправильно.
Остановись.
Не останавливайся.
Мэддокс повернул бедрами, прежде чем прижаться к моей киске. Мы оба были полностью одеты, и мой лучший друг трахал меня, как похотливый подросток.
И я не хотела его останавливать.
Как долго я запрещала себе это воображать? Слишком долго.
Он был пьян; это будет не его вина. Я полностью осознавала это, и это будет моей виной.
Мы должны были остановиться.