Мистер Засранец приклеил, ой, подождите, виновата — вклеил перья в мою милую макушку с помощью муки и воды. И, естественно, когда я надела шапку, все липкие перья перекочевали на мои волосы. Нет, я не посмотрела на свою шапочку, прежде чем надеть ее. Кто вообще это делает?
Мои кулаки сжались и разжались, когда я глубоко вдохнула и сдержала рычание. Мэддокс потер челюсть, и против моей воли я заметила, что его лицо хорошо заживает. Его синяки были едва заметны, а левый глаз уже не был опухшим, черно-фиолетовым.
Он вернулся к своему сексуальному, раздражающему «я». Боже, дай мне терпения.
Мэддокс закрыл мой шкафчик, прислонившись к нему, как будто эта вещь принадлежала ему. Я посмотрела на него пустым взглядом, ожидая, когда это закончится. Коридоры были пусты, кроме нас двоих.
— Розыгрыш с розовыми волосами? Это была хорошая шутка, надо отдать тебе должное. Перья были расплатой за розовые волосы, которые ты мне подарила.
Ах, розовые волосы. Несколько дней назад, после того как Мэддокс оставил в моем шкафчике анальную пробку, подарок, который он написал в своей записке, я решила отомстить. Потребность отомстить была сильна, и это было легко. Я пробралась в раздевалку, пока Райли охраняла снаружи. Я нашла его личный шкафчик и заменила его шампунь временной розовой краской для волос.
— Зудящий порошок? Отстой, мать твою, Гарсия.
— Это было напоминание.
Он выгнул бровь, ожидая моих объяснений.
— Вот что происходит, когда ты общаешься со шлюхами. В итоге у тебя чешется член. Также напоминание о том, что я не та, с кем ты можешь возиться. Помни об этом в следующий раз, когда будешь предлагать мне секс, как платная шлюха.
— Это была хорошая мысль, но… мне не нужно кому-то платить за секс. Мое имя идет с ярлыком, детка. Мэддокс-Коултер-будет-трахать-тебя-так-сильно-что-ты-увидишь-Иисуса.
— Где ты нашел это определение? Членопедия?
— Если ты откроешь членопедию на слово «оргазмический», ты найдешь там мое имя.
Я закатила глаза, мысленно делая себе замечание. Почему я вообще удосужилась говорить с ним? Это было совершенно бесполезно. Единственное, что вырвалось у него изо рта, был секс, секс и еще раз секс. Или что-то совсем тупое.
— Ты знаешь, в чем твоя проблема?
— В чем? — Я раздраженно провела пальцами по мокрым волосам.
— Ты хочешь меня, — сказал он спокойно, как будто объявлял погоду. О, солнечно. О, ты хочешь меня трахнуть. Этот человек был психически неуравновешен, и точка.
— Прошу прощения? — Я уперла руки в бока, удивившись, что он вообще смог прийти к такому заключению.
— Ты хочешь меня, но не хочешь в этом признаться. Ты борешься с химией. — Мэддокс лениво оглядел меня с ног до головы. С его стороны не было ни смущения, ни неловкости. Он практически раздевал меня взглядом, и делал это так небрежно. Когда он снова заговорил, его голос стал более низким. — Борьба со мной делает тебя мокрой? Мы могли бы поругаться в постели, давай не будем терять здесь время.
— Если бы твой мозг был таким же большим, как твое эго, возможно, ты был бы более привлекательным.