- Милли, я не могу просто рассказать тебе все, что ты хочешь.
- Почему?
- Потому что мне двадцать пять лет, и мой рассказ займет слишком много времени, - фыркнул Ларс. - Потому что есть вещи, о которых я не хочу вспоминать или не могу говорить. Потому что люди узнают друг друга не только по словам, но и по поступкам. И потому что ты сетуешь, но не спрашиваешь ни о чем.
- А-а-а... Да... - Я зябко повела плечами, и меня тут же укутали в плед. И как такая забота вязалась с предупреждением о наказаниях? - Ларс, ты будешь меня... бить? - Старалась, чтобы голос не дрожал, но вышло жалко.
- А память у тебя хорошая, - усмехнулся он, ничуть не смутившись. - Милли, скажи честно, ты вспомнила об этом сейчас или помнила все время?
Я нервно сглотнула и выдавила:
- Помнила все время.
Ларс молчал, но, так и не дождавшись продолжения, подсказал:
- И? Где твое «но» и оправдания?
- Какое «но»?
- «Но от меня ничего не зависело», например. Или «Но я не думала, что ты всерьез».
- А ты всерьез?
- Серьезней не бывает, - заверил он.
- Я... ну... нет... - Мне тяжело было говорить об этом, однако выбора нет. - А смысл? Ты не примешь никаких оправданий.
- Вот видишь! И ты утверждаешь, что не знаешь меня?
Я спрятала пылающее лицо в ладонях.
- Эй, Милли! Слезы - запрещенное оружие.
- Я не плачу. - Пришлось повернуться к Ларсу и показать, что глаза сухие. - Мне стыдно. И в голове не укладывается, что ты хочешь меня ударить.
- А кто сказал, что хочу? - неожиданно тихо переспросил он.
- Чего же ты хочешь?