Аксинья хотела было ответить, что лес – второй дом ее и с каждым шагом сила возвращается, от Матери-земли да от шепота деревьев, от запаха трав. Но в устах сочилось иное.
Казачки, кажется, смачно пошутили о хозяине, пошли быстрее. А Степан остановился подле нее, не смея притянуть, обнять, – так часто кричала и отталкивала, что боялся. Будто не родной стал. Аксинья приблизилась, приникла-прилипла сама и услышала биение сердца, задрала голову, лишь бы заглянуть в его глаза.
Неожиданно вспомнила, что лик ее страшен, глаза мутны после пережитого. Но, всматриваясь в ясную синеву, Аксинья ощутила: он видит иное. Молодую красавицу. Гордячку, что язвила словом. Растоптанную жену кузнеца, просившую ласки. Разъяренную мать, яростную любовницу, целительницу, подругу, хозяйку большого дома – и каждая, живущая в ней, его и манила, и выводила из себя. Каждой был нужен он, Степан, вымесок строгановского рода, ставший еще ближе, чем когда-либо.
– Смотри-ка. – Протянула руку, сняла с его шеи ползущую гусеницу и стряхнула на траву. А потом рука вернулась туда же, на место, где не росли уже светлые волосы, где начиналась гладкая кожа, где билась жилка.
Степан наконец обнял ее здоровой шуей и нелепой палкой, нынче заменявшей правую руку. Палка больно хлестнула ее по бедру, но Аксинья того не заметила. Они долго еще стояли, сплетясь ветвями и корнями. Мимо летали зарянки, сновали крохотные ящерицы, что ловили последнее тепло, шелестели увядавшие травы, и пел ветер.
Умиротворение и любовь переполняли их. Старые обиды-несчастья остались где-то далеко-далеко, за семью горами.
– Ты ведь найдешь ее? – молвила Аксинья наконец, заглянув в глаза любимого.
Степан только крепче обнял ее, подтверждая: все сделает ради старшей дочери. Аксинья заплакала – точно ручьи пролились. Он долго шептал что-то невразумительное, глупое, ласковое, и слезы ее скоро обратились в улыбку.
Вернулись в хоромы затемно, счастливые, будто испившие живой воды. Феодорушка не могла дождаться родителей, бросилась к ним, обхватила ручонками, боясь отпустить.
Лишь одно имя нарушало покой, кололо губы да сердце.
Синеглазка.
Сусанна.
Да поможет ей Бог.
Про героев саги
Многие герои из пенталогии про Аксинью Ветер останутся там, на страницах саги, будут влюбляться, жениться, рожать детей, радоваться, печалиться, умирать. И я позволю сказать пару слов о тех, кто тронул сердца читателей и автора или, напротив, вызвал праведный гнев.
В 1624 году перед смертью Максим Яковлевич Строганов будет жалеть о своем решении, глядя в пустые глаза среднего сына Ванюшки. Хворь его, затаившаяся на время, скрутит нутро в тугой узел. Умирающий пошлет за старшим сыном Степаном верных людей, но их на полдороге нагонит новый посыльный с известием: Максим Яковлевич Строганов, средний сын Якова Аникиевича, внук легендарного Аники Федоровича, основателя рода, умер и не оставил ничего вымеску, к радости своей жены. Мария Михайловна Преподобова, в замужестве Строганова, переживет его на семь лет. Ее любимый сынок Максимка встанет на ноги.
Перпетуя, невеста Степана, ставшая женой Алексея Лошего, будет счастлива в браке, родит трех детей. Не дожив до сорока лет, она сгорит в лихорадке. Неутешный муж внесет огромное пожертвование в храм и пострижется перед смертью.
Тетка Василиса проживет еще без малого двадцать лет, не выпуская из цепких рук дом и родных. Ее сын Митя не посрамит дело родителей и станет одним из самых богатых купцов Устюга. И не раз будет он виниться перед родными за свой нечаянный грех: за то, что не уберег от похитителей сестрицу Нюту.
Улита все ж будет выдана за разборчивого молодца из рода Нератовых, его родителей соблазнит щедрое приданое. Но брак продлится недолго. Уже через два года, в 1625 году, муж подаст прошение архиепископу, где укажет, что брак их не свершился пред Богом и людьми. Его просьбу удовлетворят. Улита будет пострижена в монахини под именем Елена. В одной из устюжских обителей она обретет покой.
ebooksa