Сердце призрака

Под розовато-белой пеленой скрывалось огромное пятно алой крови, затрагивающее территорию оранжереи.

Позабыв о том, что на мне совсем не было верхней одежды, я выскочила во двор и скрипучими шагами побежала по кровавой дорожке к стеклянному дому.

Глава шестьдесят шестая. Зедок

Никогда еще стены «Молдавии» не сдвигались так плотно, что я почувствовал себя взаперти.

Никогда еще мое призрачное тело не было таким ядовитым, как в эту секунду.

Рана была такой же смертельной, как и после поцелуя, разорвавшего мое сердце на части.

Однако кровотечение, порожденное небывалым хаосом после окончания сна, было не остановить. Мне едва удалось избежать убийства Лукаса. Но, если бы Стефани не напомнила о нашей сделке, тогда всеобъемлющий Гнев, прокравшийся вглубь моей души, вырвался бы наружу и совершил непоправимое. То же самое испытала Стефани, когда хотела прорваться сквозь сон. К сожалению, я услышал только обрывки их разговора и понял лишь то, что мистер Чейни и медиум объединились.

А что касается юноши… Он поступил как самый настоящий глупец, когда бросил мне вызов. Но его слова задели меня настолько глубоко, что ему даже и не снилось.

Когда все закончилось, я вернулся в знакомый апокалиптический мир, в котором мои маски возомнили себя хозяевами и устроили необратимый хаос. Однако теперь я бежал не только от них, но и от Стефани.

Но я знал, что рано или поздно они меня догонят.

От резкого движения металлическая дверь оранжереи тревожно завизжала.

Глубокий вдох Стефани был символом того, что она до меня добралась.

– Не подходи, – скомандовал я.

Она тут же остановилась, но не из-за меня.

Прекрасные розы. Это они заставили ее оцепенеть.

Наконец, цветы Мириам ожили. Оказавшись на шаг впереди меня, они успели воскреснуть.

По заледенелым окнам зимнего сада блуждали чудеснейшие розы. Их было настолько много, что я совсем сбился со счету. И вдруг мне показалось, что эти прекрасные создания принадлежали кому-то другому. Покойная Мириам любила пышные розы темно-фиолетового цвета и окрашенные во все оттенки бледного пергамента. А эти необыкновенно белоснежные розы, которые изнутри походили на спелую малину, напоминали о Стефани. Ее роза и подарила мне последнее разбитое сердце.

Я думал, что теперь лишь во сне смогу полюбоваться этими скромными бутонами, постепенно раскрывающими свои очаровательные лепестки. Вопреки всем законам естественного и неестественного, они появились из пустоты. Точно так же, как и моя вечная любовь к Стефани. Она была со мной даже тогда, когда погибло мое последнее сердце.

– Уходи, – приказал я. – Возвращайся в комнату и запрись на замок.

Мне не нравилось пугать ее до холодных мурашек, но я прекрасно понимал, что страх защитит ее лучше, чем я сам. Особенно, если учесть мое нынешнее состояние. Я совершенно не мог вспомнить, как оказался в свисающем до пола черном фраке с маской Смятения на лице. И то, как после смены маски мне удалось удержать кольца Гнева. Единственное, что я помнил, это то, как отвел Стефани в комнату и оставил маску Гнева возле ее неподвижных рук, а сам зашагал к двери, наблюдая за спящей Стефани.