– Оу, – пробормотала я. – Лукас и тут ошибся?
– В чем? – поинтересовался нахмурившийся Эрик, коснувшись своего лба и растерянно глядя то на меня, то на пианино, словно пытался понять, кто виновен в его замешательстве.
– Лукас. Он сказал, что ты умеешь играть на пианино.
– Я умею играть, – сказал он, сжав руки в кулаки. – Я просто не могу… играть.
– Это не противоречит друг другу.
Он отвернулся от меня, обратив свой взгляд на пианино.
– Я мог бы сыграть. Однажды.
– Значит, ты был музыкантом?
– Я и есть музыкант! Просто…
– Что просто?
– Я просто… Сыграй еще раз, – попросил он, но смотрел при этом на инструмент. – «К Элизе».
– Но я же сказала, что никогда…
– Играй то, что знаешь.
– Но…
– Пожалуйста.
Это слово он произнес словно молитву, пронзая меня своим взглядом. В одном слоге я почувствовала ту знакомую боль, которая звучала так громко, что заставляла другие аккорды души вибрировать с ней в унисон.
Не понимая, что творю, я присела на скамью.
– Подожди, – сказал он перед тем, как я сыграла первые две ноты. – Анданте. Играй медленно, но не слишком.
– Я знаю, что означает «анданте». – Я уселась поудобнее и начала заново.
– Помягче, – поправил меня он.