Позволь чуду случиться

22
18
20
22
24
26
28
30

Сошла на дорожку. И царственно, как мне казалось, пошла к своему дому. Правда, старалась делать это ещё и быстро. И как это мне удавалась, судить не могла — все мысли были о том, что сейчас сгорю со стыда. Надо же, устроил такое позорище перед людьми, а ещё герцогского воспитания! Просто слов нет, одни ругательства.

А когда уже возле моего дома услышала, как этот негодяй окликнул меня, развернулась и попёрла на него.

— Чего тебе ещё надо? Опозорил меня перед всеми, оскандалил, а теперь ещё чего-то надо?! Может тебе ещё письменно засвидетельствовать, что простила и претензий не имею?!

Я готова была его разорвать, растерзать, заплевать ядом, а он с удивительно просветлевшим лицо шагнул навстречу:

— Да. Не помешало бы.

Я прямо воздухом подавилась.

— Что?!

И тут он улыбнулся.

И под действием этой улыбки мой гнев испарился. Сначала тоненькой струйкой, а потом — как туман под солнцем. И я заулыбалась в ответ. Но только чуть-чуть! Немножко, самую капельку. Просто он был похож на какого-то актёра с этой широкой белозубой улыбкой, серыми лучистыми глазами и блондинистой шевелюрой, которую трепал холодный осенний ветер.

— Напишите, если не сложно.

Я закрыла лицо руками и только головой покачала. Ну просто аут!

Смяла, скомкала противоречивые чувства, что дрались внутри, глянула на него снова. Он всё стоял и улыбался — сразу видно: человеку было плохо, а теперь полегчало и стало прямо сильно хорошо. А улыбка… Не верилось, что этот счастливый человек — тот самый эк Юрассо, который орал на меня в замке, наезжал в госпитале и таскался хвостом последние несколько дней.

— Ну идем, мамино несчастье. Напишу тебе записочку.

И открыла двери своего домика.

— Одежду — сюда, — показала на рогатую вешалку, — обувь тоже снимай, там, на входе тапки есть.

И быстро сбросила мантию, наполнила чайник водой и поставила его греться.

Тишина за моей спиной стала какой-то нереальной и заставила меня обернуться.

— Что? — не удержала я вопроса.

Гость стоял, дрожал и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Уже не улыбался. Но, вроде, и не хмурился.

— Что? — переспросила снова.