Сшитое сердце

Я глаз не сводила с темного пятна на охристой земле – замершей у моих ног лужицы черной ткани.

Они набросились на нее все разом.

Стоя неподвижно под полуденным солнцем, я ждала, что поднятая ими пыль уляжется и из клубка влюбленных высунется чья-то рука. Но когда туча пыли рассеялась, от моих поклонников остались лишь клочья волос, несколько зубов и длинные лоскуты черной ткани, потерянные в пылу сражения.

Площадь была пуста, а шаль разодрана.

И тогда я стала шарить в пыли красной пустыни, ища лоскут, на котором было вышито имя моей матери.

Фраскита Караско.

Мама умела писать только иглой. В ткань каждой вещи, выходившей из-под ее рук, было вписано слово любви.

Имя осталось невредимым. Спрятав его под юбкой, я пошла к старшей сестре Аните и нашла ее среди других женщин и мокрых простыней.

В сумрачной прачечной стояла дремотная жара.

Я немного помедлила за спиной у сестры, глядя, как двигаются по деревянной доске ее прекрасные руки сказительницы в цыпках от мыльной воды. Внезапно – должно быть, почувствовав мой взгляд, – она обернулась и улыбнулась мне, машинально вытирая тыльную сторону ладоней о повязанный вокруг талии белый передник в брызгах воды и света.

Другие прачки, склоненные над своими корытами, навострили уши, удары вальков заглохли, и даже щетки, которые с тихим шорохом скребли ткань, взбивая почти чистую пену, вынырнули из воды.

– Я никогда не выйду замуж, я разогнала своих поклонников, – призналась я.

– И как же ты это сделала? – со смехом спросила Анита.

– Сбросила шаль. Они подрались и разорвали ее.

– Эту твою ужасную траурную шаль! Они подарят тебе другую, повеселее. Если скинутся, денег точно наскребут. Или украдут шаль у чьей-нибудь сестры.

– Мой сын тоже за тобой волочился?! – завопила Мария, свернув шею мужской рубашке, и по толстым голым предплечьям прачки потекла млечная вода.

– Не знаю, я видела только пыль сражения.

Мое безразличие оскорбило женщин. Вальки снова застучали в такт, яростно лупя по простыням в воде, все быстрее и быстрее, до тех пор, пока уставшие руки не сбились с ритма.

– Вы только поглядите на нее! И эта тоже вся в портниху! – драла глотку Мануэла. – Анита, выдай ты уже замуж свою сестру! Она перестанет крутить задницей перед всяким, кто в штанах, когда в доме появится мужчина, который ее от этого отучит.

– Уж точно не твой муж, Анита, задаст этой потаскухе трепку, какой она заслуживает! – подхватила Мария. – Этот убогий до того не мужик, что за пятнадцать лет брака не сумел заделать тебе ребенка!