– Не смейте со мной торговаться, – закричал он. – Вы же не вещь, которую можно купить на базаре!
Побледнев как полотно, Эльза подалась назад. Εе ноздри хищно раздувались, дыхание срывалось.
– Убирайтесь, - рявкнул Кристиан, – пришлите мне свой ответ, будете вы дальше на меня работать или нет, запиской. И не попадайтесь мне на глаза ближайшую неделю.
Эльза встала.
Но направилась не к двери, а нависла над столом Кристиана, опершись о дерево обеими руками.
Ее губы дрожали, как и голос.
– Чтобы выҗить, люди вроде меня обязаңы уметь торговаться, – хрипло воскликнула она. – А люди вроде вас относятся к нам как к вещам. Вы же решили пожертвовать Гансом, не моргнув глазом. А теперь преподносите мне решение о его спасении как особую милость. Вам на всех плевать, Кристиан.
– Нет, - ответил он, запрокинув к ней голову. – Не на всех. Не на вас, Эльза.
Ее рот скривился.
– Эта ваша прихоть… ваша слабость, - прерывисто выдохнула она, – все, что у меня было, чтобы защитить Ганса.
Лучше бы она его ударила.
Ярость, бушевавшая в Кристиане, лишила егo разума.
– Что же, – процедил он, не помня себя, – посмотрим, как далеко вы зайдете. Раздевайтесь.
Эльза отпрянула.
Злость и упрямство отразились на ее лице.
Она глубоко вздохнула, не отводя от Кристиана шокированного взгляда.
– Сиротка Маттиас Вайс был прихотью моего отца и слабостью моей матери, - кровь гулко стучала в висках Кристиана, - это закончилось плохо, моя дорогая. Слабости надо искоренять в себе, а с прихотями бороться, не так ли?
– Вы не разжалобите меня этой старой историей, Кристиан, – парировала Эльза бесстрашно.
– Вы приходите из ниоткуда, – прорычал Кристиан, – врываетесь в чужой мир и пользуетесь нашими слабостями. Такие беззащитные, такие бедные,такие несчастные. И стоит лишь на секунду утратить бдительность, как вы лишаете нас всего, что у нас есть.
Эльза фыркнула – довольно пренебрежительно. Она уже пришла в себя и тепėрь только покачала головой, глядя на Кристиана со свойственным ей упорствoм.