Он смеялся, уворачиваясь от моих шутливых укусов, больше похожих на поцелуи.
Я веселилась, слушая сбивчивые объяснения, что Ольга вообще-то больше о Лехе расспрашивала, чем на полном серьезе интересовалась Антоном.
– Мирослава, она же нормальная девушка! Ей куда интереснее мой брат.
– И очень хорошо! Не выношу конкуренции…
Переплелись, притихли, прислушались к дождю.
– Очень расстроился из-за Риммы?
– Сначала. А потом не очень.
– Да ну?
Приподнявшись на локте, заглянула в его лицо. Было темно, но я видела безмятежность и уверенность. Исчезнувшую морщинку между бровей. Легкую улыбку.
– Римма жалит, потому что ей нравится думать, что она сыграла в нашей с Лехой жизни роковую роль. Она воображает себя кем-то вроде главы семьи, строит новых жен, распоряжается налево-направо. Но в одном она права, Мирослава.
– В том, что нужно закрывать дверь?
– В том, что мы не сможем вечно прятаться.
К этому разговору я не была готова.
– Принести тебе воды?
Встав с кровати, я прошлепала босыми ногами по теплым половицам. Мне не нужно было включать свет, чтобы не налететь на углы или шкафчики, я знала здесь каждый миллиметр.
Почему нельзя оставить как есть?
Почему нужно выбирать сложный и ужасно проблемный путь?
Я только что ушла от мужа. Это самый решительный поступок на несколько лет вперед.
Никаких новых подвигов в ближайшую пятилетку не планировалось.
Есть я. Есть Антон. Есть дом, в котором мы счастливы.