Здорово, наверное, уметь загонять внутрь все чувства и не выпускать их наружу. Возможно, однажды я тоже этому научусь.
Сейчас мне оставалось только изображать невозмутимость и не жаловаться на мучительный стыд. Потому что, как бы я ни страдала, Антону в сто раз хуже.
– Хочешь, сыграем в карты на раздевание? – предложила преувеличенно бодро.
Он тихонько засмеялся.
– В баню хочу. Пропариться, пропотеть, смыть с себя все.
Это было хорошей мыслью, и я встрепенулась.
– Пойду затоплю.
– Я сам.
Серьезно?
Заинтересовавшись, я таскалась за ним по пятам, наблюдая, как он готовит растопку, носит дрова из сарая, заливает воду в котел.
Антон щедро залил полы и полки водой из шланга, надраил старое дерево, пока я сидела в предбаннике, подглядывая через распахнутую дверь за его бурной деятельностью.
Вот уж не думала когда-нибудь увидеть этого человека с тряпкой в руках. У него ведь клининговая фея есть.
– А бабушка говорила, – протянула я ехидно, – что если на сердце беспокойно, то очень помогает прополка грядок.
Он не дрогнул.
– Так и будешь хвостиком за мной ходить?
– Нельзя?
– Не скучно?
– С ума сошел? Я могу вечно смотреть, как ты шелудишься по моему дому.
– Что, прости, я делаю? – фыркнул Антон.
– Ты три-три, не отвлекайся.