— Спасибо, — сказала она.
— Серьезно, Трапп, — горгона догнала его, подстраиваясь под длину его шага, — сколько черноволосых маленьких Траппов бегает по этой деревне? За десять лет вы могли втрое увеличить количество здешних детей.
— Ни одного, — заверил её генерал.
— К чему эта ложная скромность?
— Гиацинта, вам не кажется, что совать нос в чужую постель крайне неприлично? Я же не спрашиваю вас о количестве ваших любовников.
— Если вы о Джереми…
— Меня абсолютно не интересуют ваши грязные секретики, — перебил её Трапп, сворачивая к трактиру.
Мысли Гиацинты в ту же секунду переметнулись в другую сторону.
— Мы идем в трактир?
— Мы идем в трактир.
— Господи помилуй, — пробормотала она себе под нос.
Договориться с сыном трактирщика, который очень обрадовался возможности съездить в столицу и заработать, было легко.
Куда сложнее — вытащить Гиацинту из трактира.
Генерал так и не понял, когда она успела выпить вина, он всего-то поболтал с хозяином, а когда обернулся к залу — горгона уже сидела в его центре на столе и держала в руках гитару.
— Что она делает? — изумился Трапп.
— Помогает нам продать больше пива, — хмыкнула хозяйка. — Но посмотрите на Питера!
Питер, старьевщик, на гитаре играть не умел, но никто ему об этом не рассказал.
Он встревоженно и бдительно следил за столичной финтифлюшкой, опасаясь за сохранность инструмента.
Горгона выпила еще вина и ударила по струнам.
— Наш великий генерал, — запела она старую и простенькую песенку, которую солдаты придумали в одном очень длинном походе, — сколько стран ты повидал. Крокодила победил и врагов всех разгромил. Генерал, генерал, не ходи на карнавал. Оставайся на войне, будешь счастлив ты вдвойне. В городах полно вранья, начиная с короля, на войне, на войне, нету места болтовне…