– Ты повзрослел, – сказала она. – Изменился.
– Ты тоже.
– Да, и я.
По ее щекам скатились две одинокие слезинки. Я замер, не понимая, чем вызвал слезы, но вряд ли дело было во мне.
– Я рада тебя видеть, Макс. – Хайди заговорила еще тише: – Ты… Ты лучшее, что со мной случалось, правда. И я рада, что мы снова встретились до того, как…
– Что?
– Как Джефри избавится от меня.
Хайди отвернулась. И я почувствовал главное: она сломлена изнутри. Та, что всегда казалась такой сильной, рассыпалась на осколки – не соберешь. Она говорила о супруге и его планах с равнодушием, будто давно с ними смирилась. Как посторонний наблюдатель, а не участник событий.
– Зачем ему от тебя избавляться? – спросил я.
– Мы неприятны друг другу. Пока я полезна для его планов, еще поживу. Как только Джеф поймет, что от меня нет толка, убьет. Но не забивай себе этим голову, не стоит.
Еще две слезинки. Как бы я ни злился на нее, какую бы боль ни носил в груди, мне никогда не хотелось видеть ее слезы. Боги! Да я вообще не представлял, что Хайди умеет плакать!
– Чем я могу помочь?
Она удивленно взглянула на меня и качнула головой:
– Ничем. Мне уже никто не поможет.
– Хайди, я…
– Джефри скоро вернется. Тебе лучше уйти в зал, Макс. И… спасибо.
– За что?
Я уже решительно ничего не понимал.
– За прошлое, – ответила она, отворачиваясь.
Я вдруг почувствовал, что нечем дышать. Вылетел из кабинета, будто за мной гнались. В висках стучало, пульс бился где-то в горле.