— Здравствуйте, госпожа эо Лайт.
Хайди удивленно моргнула. На пороге замер Макс. Неужели все-таки осмелился явиться?
— Я что, неясно выразилась в прошлый раз? — спросила она угрюмо, уже позабыв, что собиралась его простить.
— Предельно ясно, — спокойно ответил тот.
Стоит признать, выглядел ай-тере скверно. Он был бледен, и только отпечаток ладони багровел на щеке. Все-таки она немного перегнула палку. Но извиняться и чувствовать вину? Глупости.
— Так зачем же ты пришел? — спросила Хайди. — Раз знаешь, что тебе здесь не рады?
— Я прошу вернуть мне клятву, госпожа эо Лайт, — так же тихо, но спокойно ответил Макс.
— Что? Ты лишился рассудка? — Иль-тере не верила тому, что слышала.
— Вы выгнали меня вон, сказали, чтобы я больше не появлялся. Значит, я вам не нужен. Раз так, не держите мою силу и верните клятву. Я для вас все равно бесполезен.
Что бесполезен, то бесполезен. И если как оружие Макс — хотя бы арбалет, то серый зайчишка уж точно не мог быть грозной защитой от врагов. Да и переживать момент смерти ай-тере не хотелось. Может, и правда, пусть идет? Но что-то внутри Хайди противилось такому итогу. Жадность? Или эгоизм?
— Хм… Я бы могла вернуть тебе клятву, — задумчиво протянула она, — но не считаю это возможным или необходимым, дорогой.
— Я прошу вас подумать. — Макс опустил голову. — Вы ведь понимаете, что мой резерв близок к пределу. Так зачем ждать?
— Понимаю, — кивнула Хайди. — И готова тебя отпустить, но… Что-то останавливает меня.
Макс молчал. Он вообще не смотрел на нее. Глядел куда угодно: под ноги, на стены, только не на Хайди. Глупый влюбленный дурак. Вот кем он являлся. Хайди поднялась и подошла ближе, провела подушечками пальцев по его щеке.
— Сумел разлюбить? — улыбнулась с иронией.
— Нет, — ответил Макс, все-таки взглянув ей в глаза. Что-то в нем изменилось. Что-то окончательно надломилось и пошло прахом.
— А если я сейчас скажу, что тоже неравнодушна к тебе? — Хайди коснулась его губ легким поцелуем. — Что тогда?
— Я не поверю вам, госпожа эо Лайт, — ответил тот, но на щеке, не обезображенной ожогом, появился румянец.
— Не поверишь?
Она припала к его губам. Целовала жадно, почти дико. Макс один из немногих, кто устраивал ее в качестве любовника. Она сама его воспитала — под себя. Но быстро устала, надоела его щенячья влюбленность. Дыхание Макса сбилось. Он глухо застонал в ее приоткрытые губы.