— Туда, где мы сможем побеседовать, — ответила я.
Похоже, Жерар засомневался, а стоит ли, но все-таки кивнул и свернул к небольшой кондитерской. Странный выбор места для разговора, конечно.
— Владелица кондитерской — моя сестра, — тут же развеял Жерар мои сомнения.
Мы переступили порог, и в нос ударил запах ванили. Так вкусно! Даже стало немного легче. Полноватая женщина, которая вышла в зал при звуке колокольчика, кивнула Жерару и утратила к нам интерес, а мы расположились за дальним столиком. Молоденькая служанка подала нам чай и пирожные, не спрашивая. Я огляделась по сторонам. В уютной кондитерской было немноголюдно. Только один столик, кроме нашего, был занят смеющейся парочкой, которой не было дела ни до кого вокруг.
— О чем вы хотели поговорить, мадемуазель Полина? — Жерар предусмотрительно решил не упоминать титулов.
— О ваших бывших хозяевах, — ответила я, тоже никого не называя напрямую.
— Не вмешивались бы вы в это, мадемуазель. — Слуга сокрушенно покачал головой.
— Поздно, я уже вмешалась и отступать не стану.
Жерар отвел взгляд. По всей видимости, ему тоже было нелегко. Я заметила, что слуги Вейранов были преданы хозяевам. И большинство, видимо, погибли вместе С ними. А Жерар выжил потому, что спасал меня. И наверное, как и я, не смог прорваться обратно к дому.
— Спрашивайте.
Мы поняли друг друга верно.
— Граф… Виктор подозревал, кто сделал так, чтобы именно его сын был признан виновным?
— Не совсем. У графа было много врагов. Он ведь когда-то служил в тайной службе. А честные люди в подобных структурах часто вызывают на себя чужой гнев.
— Например?
— Думаете, он обсуждал это со мной? Я помню только несколько достаточно спорных процессов. Например, дело судьи Гарднера. Тогда графу поступало столько угроз, что графиня с сыновьями была вынуждена уехать к дальним родственникам. Или дело банды Цикория, которую покрывали сильные мира сего. Я уже молчу о неприятностях с предыдущим магистром тьмы. Хотя у графа и с новым-то отношения не сложились. Мне всегда казалось, что Виктора побаиваются. Понимаете?
Я ничего этого не знала. Наверняка в то время была слишком юна или обучалась в коллеже. Там мы были словно оторваны от мира.
— И любой из них мог… — сказала задумчиво.
— Любой. Я уверен, те, кто осудил Анри, действовали не против него, а против его отца. Сам Анри был очень светлым человеком. Он бы никогда не сделал того, что ему приписывают. Да и особо серьезными врагами не успел обзавестись. Или же…
— Что?
Я поняла, что Жерар чего-то недоговаривает. Сомневается, может ли мне доверять?