Я смотрел в окно, как убегает Полли. Неужели они с Анри так и не сумеют договориться? Это было бы неправильно, жестоко. Почему люди, которые любят друг друга, не могут просто высказать все, что не дает спокойно жить, и забыть, как о страшном сне? Надо самому сходить к Полине. Не запираться же в четырех стенах, хотя очень хотелось. Да и она говорила, что обучается магии исцеления. Может, посоветует, что делать с моими снами? Но это уже завтра или послезавтра, а сегодня… Чем же заняться? Прежде всего надо продолжать тренировки и исследовать новые границы магии. Это то, чего хотела бы Лиз. Она бы страшно разозлилась, если бы узнала, что я забыл обо всем на свете, стою и смотрю в окно вместо того, чтобы продолжать обучение.
Поэтому я задернул занавеску и пошел в большой бальный зал. Балов в нашем доме не будет еще много лет, в этом не осталось сомнений, так зачем залу стоять без дела? Приказал слугам принести лестницу, затем выставил всех за дверь и принялся наносить на стены защиту, чтобы случайно во время очередной тренировки не разнести весь дом. За этим занятием и застал меня Анри. Я как раз старательно выписывал символ, поглощающий магический урон, в правом верхнем углу зала.
— Ты что делаешь? — раздался вопрос.
— Готовлю помещение для тренировок. — Спрыгнул с лестницы и заметил конверт в руках брата. — Это что?
— Приказ явиться завтра в полдень на прием в магистрат. Для меня и тебя.
В магистрат? Что им от меня нужно? Вспомнился Кернер и его предложение стать учеником темного магистра. Так и не отказался от своей идеи? Или это большей частью касается Анри?
— Пойдешь? — спросил тихо.
— Пойду, — ответил Анри. — А вот тебе не советую. Ты-то при чем?
— Да есть причины… — признался нехотя. — В начале зимы мне предоставили выходной день и разрешили визит в город. Магистр Кернер поджидал меня у ворот гимназии и предложил пойти к нему в ученики. Я отказался.
Анри нахмурился. Он теперь вообще почти все время ходил хмурым, но разве это удивительно? Мне тоже не хотелось улыбаться. Но надо, иначе к чему было столько бороться? Если нет, стоило сдаться магистрату еще в день смерти родителей. На этом бы все и закончилось, потому что, уверен, никто не оставил бы меня в живых.
— И что понадобилось от тебя темному магистру? — прищурился брат.
— Думаю, он подозревает, что с моей магией все… не так. И хочет взглянуть вблизи, но мне не нравится этот тип.
— Значит, нечего тебе туда идти, — заключил Анри.
— Все равно обяжут. Лучше сходить сразу, да и не хочу, чтобы ты шел один. А теперь помоги, пожалуйста, подержи лестницу, пока я оттуда не грохнулся.
И полез обратно — дорисовывать магией символы. Защита ложилась легко и ровно. Более того, под нее подстраивалась защита самого особняка. Здесь всегда стояли мощнейшие щиты. И как кому-то удалось их пробить, учитывая запасы магии отца? Я не понимал. Тогда у меня не было вопросов — только боль. А сейчас они возникли.
Ближайший час мы провозились в зале. Анри наблюдал, как я создаю заклинания, но в сам процесс не вмешивался, только следил, чтобы непутевый брат случайно не сломал себе шею. Затем я приступил к тренировкам, а Анри снова засел за документы. Вечером я размышлял, стоит ли принимать зелье, но потом решил, что еще одной безумной ночи не перенесу, и выпил.
Не помогло… Это я понял, когда сквозь сон услышал голос Элизабет:
— Фил! Фил? Филипп Вейран, чтоб тебе провалиться!
Натянул одеяло на голову и крепче закрыл глаза. Хотя если есть одеяло, разве я сплю? Резко сел — и звук тут же исчез. Все-таки приснилось… Вытер вспотевший лоб. Тяжело… Тяжелее всего осознавать значение слова «никогда». И еще сложнее — применять его к Лиз. Затем вспомнилась возникшая накануне идея. Странная и страшная, но которая могла дать хоть какие-то разгадки. Главное, чтобы не увидел Анри! У светлых магов вообще было особое отношение к некромантии. И он бы не одобрил.
Я отыскал сумку, с которой вернулся из гимназии, и достал оттуда маленькое зеркальце. Положил его на пол, произнес заклинание, снимающее печати, и зеркало вытянулось в мой полный рост. Оставалось установить его и подготовиться к ритуалу. В «Черной звезде» мы изучали теорию некромантии. Практику запретили до седьмой ступени, поэтому я знал только сам процесс, но никогда не применял.