Рывком поднялся на ноги. Мой враг не успел далеко уйти. Точнее, и не собирался уходить.
— Извини, промахнулся, — раздался приглушенный голос, и меня атаковали. Я уклонился, прикрыл от атаки себя и Лиз, а затем кинулся вперед, призывая сильнейшие заклинания из своего арсенала. Сейчас в голове не было ничего! Только чистая ярость. Я бил и бил, не замечая, что заклинания рассеиваются о чужой щит. Удар, удар, удар. Больше, больше! Миг — и щит противника ярко вспыхнул, осыпался пеплом на землю. Удар! Он сдавленно застонал, я сделал еще шаг — и ощутил, как спину пронзает боль. Темно…
Так глупо. В детстве я боялся темноты, еще и Анри всегда пугал меня. Говорил, что, если не буду слушаться, придут чудовища и заберут меня с собой. Только оказалось, что чудовища — это люди, а тьма дарила покой. Я плыл в ней, как по волнам. Вверх, к свету — и вниз. Вверх — и вниз. Иногда во тьму долетали голоса: директора Рейдеса, куратора Синтера, целительницы из гимназии. Но не было одного голоса, который так хотелось услышать. Я пытался позвать Лиз, но с губ не слетало ни звука. Во тьме царила полная тишина.
Иногда я будто слышал голос мамы. Умом понимал, что она умерла, но слух улавливал обрывки фраз:
— Сыночек мой дорогой, хороший, потерпи. Скоро все пройдет. Родной мой, любимый.
А потом она напевала колыбельные из детства, и даже казалось, будто ощущаю ее прикосновения. Снова тянулся ввысь, к свету — и падал во тьму. Временами свет окутывал мои ладони. Я смотрел на него — и не понимал. С каких это пор я могу применять заклинания исцеления? Или мне это приснилось? Все приснилось: гибель родителей, гимназия, Лиз, а я сейчас дома, подхватил какую-то болезнь и мечусь в бреду?
Больно…
— Давай, парень, — уговаривал куратор Синтер. — Ты же сильный. Выкарабкивайся!
Да не хочу я выкарабкиваться, куратор. Не хочу. Лучше буду вот так плыть, ничего не ощущая, и слушать мамин голос. А она упрашивала:
— Мальчик мой хороший, надо выздоравливать. Не пугай так маму.
Мама, чем я могу тебя напугать, если тебя нет? И меня… нет больше.
— Оставьте мальчишку в покое! — требовала целительница. — Дайте отдохнуть. Что вы за люди такие? Лучше системой безопасности займитесь.
И голоса отступили, я остался один в темноте. Почему не в пустоте? Тогда мы могли бы встретиться с Анри. Я звал брата — беззвучно, потому что голоса не было, но снова и снова умолял, чтобы он вернулся, потому что я больше один не справлюсь.
— Филипп, — звала мама.
— Да сделайте хоть что-нибудь! — требовал куратор Синтер.
— Никуда я не пойду! — А это Роберт. — Почему мне ничего не говорят?
— А вы родственники? — ядовитый ответ директора. — Вон отсюда!
И снова теплые волны тьмы. Почему светло? Откуда свет? Я глубоко вдохнул — и открыл глаза. У кровати сидел человек, которого меньше всего хотелось видеть, — Эдуард Рейдес. Он выглядел постаревшим и осунувшимся. Я попытался спросить, где Лиз, но из горла вырвался только сип.
— Очнулся? — подскочил на ноги директор. — Наконец-то! Подожди, я приведу мадам Файли.
Но я перехватил его руку. Пальцы, правда, сразу соскользнули, только директор понял правильно и отвернулся.