ГЛАВА 24
Я таращился в полумрак и проклинал собственную пустоголовость, которая подвигла когда-то пройти инициацию с помощью яда. Думал, что забыл о боли в желудке навсегда? Как бы не так! Хотел поработать, но область желудка пронзила до того адская боль, что еле дошел до кровати. Ничего, пройдет. Всегда проходила — и сейчас будет так же. Час, от силы — два. Приступы редко длились больше. Слышал, как приоткрылась дверь, и сделал вид, что сплю. Нечего тревожить Надин. Она направилась к кровати. Видимо, поверила моему притворству, потому что покинула комнату, а я лег на спину и вытер мокрый лоб. Тьма!
Всегда плохо переносил боль. Есть люди терпеливые, я же себя к ним относил с трудом. К счастью, после проклятой инициации и ее последствий ничего подобного больше никогда не ощущал. Только братец Анри наградил парочкой новых шрамов, но потом была пустота, и все забылось, прошло. Зато теперь хотелось кого-нибудь прибить, а некого. Сам виноват, думать надо было раньше. Но тогда казалось, что вряд ли протяну долго. А вот уже почти десять лет прошло.
Часы пробили полночь. Боль росла. Попытался нащупать магией Надин — и с удивлением понял, что не могу. Ее в башне нет. Ни в комнате, ни на кухне, ни во дворе. Ушла? Куда? Подняться бы, посмотреть, но стоило сесть — и внутренности скрутил такой спазм, что еле сумел добраться до уборной, чтобы попрощаться с ужином. Показалось, будто уловил странный запах… Но все-таки, наверное, показалось. Едва дополз до кровати. И что это? Как понимать? Может, после пяти лет без пищи в пустоте и не особо богатого рациона по возвращении стоило придерживаться маломальской диеты? Похоже, приступ и не собирался завершаться. Еще и жар начался. Как может быть одновременно жарко и холодно? Уже забыл, как это «приятно». Тьма, тьма, тьма…
Протянул руку, нащупав на прикроватном столике маленькое зеркальце. Дохнул на него, чтобы поверхность запотела, а затем вывел: «Фил, загляни ко мне на пару минут, пожалуйста. Зеркало готово». Зеркало я действительно закончил настраивать сегодня утром, и теперь брату не придется рисковать, блуждая по темным улицам. Ну где же ты, Фил? С девчонкой своей?
Стоило подумать, как на лестнице послышались шаги. Вот и братишка. Зеркало-то оставил внизу, на первом этаже. Решил, потом где-нибудь установлю.
— Андре? — раздался стук в дверь.
— Входи, — просипел — и не узнал собственного голоса.
Растрепанный сонный Филипп возник на пороге, взглянул на меня — и сон с него мигом слетел.
— Андре, что случилось? — кинулся ко мне.
— Подлечить сможешь? — спросил еле слышно. — Проклятый желудок. И что ему неймется?
— Давай посмотрю.
Я закрыл глаза. Ощутил прикосновение теплой светлой магии. Надо все-таки заставить Филиппа показать мне пару исцеляющих заклинаний. Вдруг выйдет как с Надин? А Фил молчал. Тепло превратилось в пламя, настолько сильное, будто выжигало изнутри. Я закусил губу. Дрожь била все сильнее.
— Ничего не понимаю, — прошептал брат. — Давай сниму болевой синдром для начала.
Зашептал какие-то заклинания, и я почувствовал, как боль постепенно уменьшается. Спасибо, Фил! Вернулась способность хотя бы немного шевелиться.
— Не дергайся, — приказал тот грозно. — Ты что с собой сделал? Чернота сплошная.
— Это давно, — отмахнулся я. — Еще в гимназии. Директор Рейдес потом сам чуть меня не прибил.
— А, твоя хваленая инициация! Он рассказывал. Неужели последствия аукаются до сих пор?
— Вообще-то нет. Но после пустоты все могло стать хуже. Не предполагать же, что это снова яд, правда?