— Ну да, конечно.
Я иду в прихожую, беру ботинок и переворачиваю его. Адреналин устремляется в кровь: это тот самый узор протектора. Отпечатки синяков на теле Лиины. Я возвращаюсь в комнату и киваю Люку.
— Не возражаете, если мы заберем эти ботинки? — спрашивает он.
Она долго молчит, потом спрашивает тоненьким голосом:
— Это имеет отношение к Лиине?
— В данный момент мы расследуем все варианты.
— Возьмите их, — сдавленно говорит она. — Возьмите эти проклятые ботинки. Берите все, что хотите.
— И еще одно, Лэйси, — говорю я и раскладываю на кофейном столике фотографии улик, найденные в рюкзаке Лиины и вокруг него. — Вы что-нибудь узнаете?
— Эта книга стихов, «Древесные шепоты». Она принадлежит Клэю.
— Откуда вы знаете?
— Здесь есть надпись на титульной странице.
— Они были обнаружены на месте преступления, — говорю я.
— Может быть, Клэй одолжил ей эту книжку, — говорит она.
— Да, возможно.
Пока Люк продолжает нянчить маленькую Джейни, я возвращаюсь к автомобилю, беру перчатки и пакет для улик и возвращаюсь за ботинками. Записываю имя и номер в блокноте, вырываю страницу и отдаю Лэйси.
— Я хочу, чтобы вы позвонили по этому телефонному номеру. Есть человек, который поможет вам. Я позвоню в другое место, чтобы кто-то еще приехал к вам и проверил, все ли в порядке. Хорошо?
— Вы имеете в виду сотрудника социальной службы? Я хорошая мать. Никто не может назвать меня плохой матерью. Я стараюсь изо всех сил.
— Уверена, что так и есть. Но нам всем иногда нужна помощь. Воспитание ребенка… нельзя сделать это в одиночку. — Когда я вспоминаю распятие в детской, меня посещает еще одна мысль. — Вы ходите в церковь, Лэйси?
Она кивает и снова сморкается.
— В какую из них? Я знаю людей, которые помогают другим в местных религиозных общинах.