— Я просто не могу понять, почему ты решила утаить подобную вещь? Ты понимаешь, что мистер Пелли совершил уголовно наказуемый поступок? Это по меньшей мере изнасилование, даже если он не имеет отношения к тому, что случилось под мостом.
Кровь отливает от ее лица. Она учащенно дышит и поблескивает глазами, но не находится с ответом. Я набираю в грудь побольше воздуха и делаю еще одну попытку:
— Ты моя дочь, Мэдди. Я обычная мать — такая же, как и Пратима. И я тревожусь о том, что другие девочки могут находиться в опасности, если они контактируют с этим человеком. — Я наклоняюсь вперед, упираясь руками в стол. — Есть что-то еще, о чем ты умалчиваешь?
Она не отвечает. С улицы доносится отдаленный вой полицейской сирены. Вероятно, очередная авария на автостраде после первого сильного снегопада в этом году.
Я облизываю губы.
— Ты знала о том, что Лайам фотографировал вас у костра?
Никакой реакции. Мышцы шеи напрягаются, когда я вспоминаю о снимке, который взяла из ее тумбочки.
— Он фотографировал тебя и твоих подруг?
Что-то мелькает в ее глазах, и тогда я понимаю, что фотография, которую я нашла в ее комнате, была сделана Лайамом.
— Кому какое дело до того, что он снимает? Он вечно фотографирует повсюду. Таскается за девушками со своей камерой, словно какой-то мелкий извращенец. — Она быстро собирает свои книги, разложенные бумаги и встает. — Я иду наверх; мне нужно доделать домашнюю работу.
— Мэдди? — окликаю я.
Она останавливается у лестницы, но не оглядывается на меня.
— Ты уверена, что не знаешь, что случилось с твоим кельтским медальоном?
— Я же
— Ты видела фотографии предметов, найденных рядом с телом Лиины. Медальон…
— Если это мой медальон, то Лиина давным-давно украла его. Точно так же, как она украла записную книжку Бет. Точно так же, как она крала вещи у всех остальных. Я сказала детективу О’Лири, что она была у нас дома; должно быть, тогда это и случилось.
— А когда именно она была у нас дома?
Мэдди круто разворачивается.
—
Она с топотом поднимается по лестнице. Я прижимаю ладонь к животу. Меня мутит.