Что ж, смелее, Лера. В конце концов, больше чем уверена, что не случилось ничего непоправимого.
Ох, как же я в тот момент ошибалась...
Переступив порог кабинета большого босса, я сразу почувствовала, как изменилась атмосфера. С легкой, утренней, сонной на предельно собранную и угрюмую.
– Доброе утро, – постучала ради приличия в дверь, – можно?
Ответа не последовало. Мир стоял ко мне спиной, смотрел через панорамные окна на город в утренней дымке и бедолаг, стоящих в пробках, спрятав руки в карманы брюк. Судя по напряженным плечам, соблазнительно натянувшим ткань светлой рубашки до предела, и прямой, как стальной прут, спине, мужчина зол. Ну, или недоволен, как минимум. Ощущение, будто от него даже искрит.
Да что такое случилось-то?
Раз приглашения и разрешения я не дождалась, то смело прошла сама. Закрыла дверь и, удобней перехватив сумочку, висящую на плече, замерла аккурат напротив его рабочего стола.
Может, Троицкий все еще злится, что я вчера отказалась с ним поужинать? Так я готова сегодня пригласить его на обед! Сейчас только с Эллочкой вопросы решу…
Да, точно. Наверное, злится. Надо бы еще раз извиниться.
И я начала:
– Мир, если ты злишься, что я вчера отказалась от ужина, то еще раз прошу прощения. Просто приглашение было таким неожиданным, что…
– Садись! – перебил меня Троицкий приказным тоном. И я послушно прижала пятую точку к стулу. Просто так “бамс”, и ноги сами подкосились. Благо, не улетела мимо кожаной сидушки.
– Так вот… – откашлялась я, собираясь продолжить свою пламенную речь, но Мирон развернулся. Посмотрел на меня, и воздух резко застрял в моих легких. А вместе с ним и все слова. Просто… просто он был так зол! Такая молчаливая ярость плескалась в синей радужке глаз Мирона, что стало моментально не по себе. Вдоль позвоночника стройным рядом промаршировали ледяные мурашки прямиком из Антарктиды, и я сжала кулаки, до боли впиваясь ноготками в ладонь.
Похоже, все гораздо серьезней, чем я могла бы предположить.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – вопреки взгляду и выражению лица, позе, и вообще, голос Троицкого был ровным. Даже в какой-то степени безразличным. Но это только на первый взгляд. Внутри там кипела горячая лава.
– Так я и говорю, что...
– Не про ужин, Лера.
– А про что? – растерялась я окончательно.
– На самом деле теперь я даже рад, что у тебя вчера вдруг оказались какие-то очень неотложные дела. Или, по крайней мере, совесть, чтобы не согласиться со мной пойти на свидание.
– А это должно было быть свидание?